- Признаться, я очень сильно привязалась к тебе, Эбигейл, - с вернувшейся, но уже чужой для Эбби нежностью проговорила Эмма, - Как и к любому из своих детей. Но сейчас, когда ты готова к использованию своей силы и неплохо освоилась среди обычных подростков, я могу вернуться к Матери и своей родне, которую почти не видела после твоего рождения. Пойми, я хотела для тебя лучшей судьбы. Ты бы не могла все триста лет прожить в Ариде. Люди бы что-то заподозрили.
Девушка почувствовала, как её тело наливается свинцовой тяжестью. Бессилие атаковало его в самый неподходящий момент, так что Эбигейл даже не смогла бы сбежать от этого разговора даже, если бы захотела.
- За столько лет, что живу я, - продолжила женщина устало, - сложно не привыкнуть к любви. Эмоции притупились, словно устали испытывать одно и то же на протяжении такого длительного времени.
Эбби хотелось скорее закончить эту беседу:
- И что? Ты уходишь навсегда? Я больше тебя никогда не увижу?
- Твоя жизнь достаточно длинна, чтобы так говорить. Не думай, я не бросаю тебя и появлюсь в твоей жизни, стоит лишь тебе этого искренне захотеть. Возможно, я даже когда-нибудь смогу взять тебя в Ани́му, хотя переход туда требует больше развитых сил, чем ты имеешь на данный момент.
И только сейчас Эбигейл почувствовала горечь во рту. Взгляд помутнел от пелены слёз.
- Почему я проживу не двести лет, как полагается, а триста?
- Всё дело в твоём отце, - с грустью проговорила Эмма, словно была готова к этому вопросу.
- Кто он? – спросила Эбби, подавив в себе желание заплакать, - Я совершенно запуталась. Жив ли он?
- Он был… - начала, было, мать.
- Был… - повторила Эбигейл, закусив губу, - Значит, его уже нет. Хоть в чём-то ты не врала мне.
В желании утешить дочь Эмма потянулась рукой к колену Эбби, но та отодвинула ноги и теснее прижала их к дверце грузовика. Женщина с еле заметной болью в глазах продолжила:
- Он был таким же, как ты, полуэлементалом с самоубийственным желанием всех спасти. Мы познакомились в Ани́ме, когда до истечения его дней оставалось всего два года. Это был лучший мужчина, которого я встречала за последние триста лет: добрый, начитанный, да ещё и красив, как Аполлон. Мы любили друг друга и ждали твоего появления, как весну после долгой и холодной зимы. Когда тебе исполнилось девять месяцев, он умер. Просто закрыл глаза и издал последний вдох. Так умирают все полуэлементалы. Без боли и воспоминаний.
В её голосе слышалось горе, с которым она всё ещё не могла справиться.
- И я люблю тебя не меньше его, поверь, - проговорила Эмма искренне, - Но видеть тебя и вспоминать о нём – настоящая мука. Мать-природа всегда говорила, что влюблённость бессмертного в смертного – самое худшее наказание. Годы идут, а мы всё те же со своими переживаниями и обязанностями в отличие от наших избранников, которым так мало выделено времени для жизни.
Эбигейл откинула голову назад и закрыла глаза. Она попыталась притвориться, что просто сидит с мамой, приехавшей в очередной раз навестить её, но слова и новые факты, словно высеченные на камне, вбились в голову и не желали покидать её.
- Эбигейл, - прошептала Эмма, - Как мне доказать, что я одинаково сильно хочу уйти и остаться с тобой?
Но Эбби не знала на это ответа. По её щеке сползла одинокая слеза, которую девушка тут же высушила одной лишь визуализацией. Она мысленно поставила стену от слёз, чтобы не показывать всю испытываемую печаль. Благо управление водой относилось к её талантам. Но ком в горле никуда не делся, а только увеличивался в размере.
- Тогда я покажу, - решительно произнесла мать, не дождавшись ответа.
Внезапно она растворилась в воздухе с негромким «вжух», и через секунду в теле Эбигейл стало невыносимо тесно. Её взгляд помутнел, и в голове возникли кадры, которые девушка никогда не видела прежде. Мужчина в белой рубашке расстегнутой сверху до середины груди и джинсовых шортах по колено сидит на холме и крутит в руках поднятую с земли веточку. Его лицо приняло задумчивое выражение, словно в его голове шло напряжённое противоборство по поводу какого-то вопроса. Видимо, услышав какой-то звук, он обернулся и посмотрел прямо в глаза Эбби. Точнее в глаза той, которая лично пережила эти моменты. Его лицо озарилось таким безоблачным и влюблённым выражением, что, казалось, нет человека счастливее на свете, чем он. Чёрные, как зола, прямые жёсткие волосы короткими прядями растрепались от ветра, а губы скривились от усмешки.