Эмма подняла печальный взгляд.
- Я поняла, - с хрипотцой в голосе тихо проговорила Эбби, - Ты уходишь и ищешь множество причин, лишь бы не признавать, что тебе попросту всё равно на меня. Ещё и откупаешься какими-то деньгами… Ты забрала у меня подругу, а теперь ещё и мать.
Она вылезла из грузовика и на ватных ногах поплелась в квартиру №612. С виду в мире не случилось ничего необычного, но в груди Эбигейл образовался кратер размером с мужской кулак. Ей повезло, что в квартире не было Софи, которая наверняка начала бы лепетать и бегать вокруг, а ванная комната оказалась свободна. Она открыла воду в кране с помощью визуализации и убрала вымышленный барьер, мешавший ей заплакать. Из тела девушки вырвался первый приглушённый всхлип, и рыдания было уже не остановить.
Глава 21.
Опустошение и одиночество были первыми и единственными чувствами, наполнившими её после полного выхода наружу злости и обиды. Даже в забитой студентами аудитории и с сидящей рядом Софи они давили на Эбигейл с невероятной силой.
Это продолжалось уже неделю. Соседок взволновало её состояние. Эбби призналась, что потеряла близкого человека (что, в общем-то, не было ложью), и это стало причиной бесконечного хождения хвостом Софи и напряжения в разговоре с Истой, которая понятия не имела, как утешать людей.
- Не молчи так долго. Меня пугает то, какие мысли могут прийти тебе в голову, - прошептала «кошечка», прижимаясь ухом к плечу подруги. От неё веяло сладковатым ароматом цветочного освежителя для тела.
- Я в порядке, - так же тихо ответила Эбигейл и, чтобы убедить в этом и себя, добавила, - Правда.
От матери так и не было вестей, но она передала через консьержку карту с деньгами с запиской о пинкоде. Теперь ей даже нельзя было позвонить от миссис Соур, потому что Эбби понятия не имела, куда звонить. Это и печалило и в то же время успокаивало её. Сейчас ей не нужно было больше уже имеющегося волнения. Она с трудом отходила от только что пережитого.
Игнорировать даты стало чуть проще. Будто Эбигейл могла в нужный момент нащупать выключатель и просто отключить мерцающие голограммы. Хотя это требовало порядочной концентрации.
Но были нерешённые задачи, не терпящие больше отлагательств. На днях от сердечного приступа умер преподаватель по философии мистер О’линн. Ровно в тот день, что значился у него над головой. Эбигейл помогла бы ему, если бы не чувствовала, что последняя встреча с мамой выжала её и на спасения не оставалось ни сил, ни желания. Многие пары, которые вёл мистер О’линн, некому было заменить, пока некоторые преподаватели проходили обязательное повышение квалификации, так что у большинства студентов появились свободные окошки.
Софи должна была умереть уже послезавтра. Ничто не выдавало в ней изменений. Она всё так же лениво пропускала большую часть пар и разбрасывала блестящие шмотки по квартире, чтобы побесить Исту, трясущейся над подаренной её матерью побрякушкой. Хотя кое-какое изменение в «кошечке» всё же было. Она стала мерзлячкой. Постоянно ходила в свитере, оставшемся ей от её бывшего хахаля – Эрика - но при этом в одних трусах и ныла о том, как ей холодно.
В день рокового для Софи дня Эбигейл притворилась больной, чтобы остаться наедине с соседкой. Она повысила себе температуру, представив, как её тело повысилось на один-два градуса, и грустным взглядом смотрела на собирающихся на учёбу подруг.
Иста выглядела задумчиво, выходя из ванной. С тюрбаном на голове она начала шарить рукой внутри своей тумбочки, но, не найдя того, что искала, с психом захлопнула дверцу.
- Ты чего? – спросила Эбигейл слабо. С этой температурой её тело действительно обмякло на постели, как подтаявшее мороженное на вафле. К сожалению, оно не могло нагреться просто так, не приняв на себя действительные последствия температуры.
- Наверное, потеряла свои вторые глаза, - сонно усмехнулась Софи, распутывая воронье гнездо на голове. Она на удивление была почти готова, только вот волосы после сна не хотели укладываться.
- Ой, заткнись, а? – злобно бросила Иста. Она сняла полотенце с головы и бросила его на заправленную постель. Расчёсывая пальцами волосы, она опустилась на кровать Эбигейл и обеспокоенно произнесла шёпотом, чтобы Софи не услышала.
- Не могу найти подарок матери, кулон. А я ведь сняла его только, чтобы принять душ сегодня или вчера. Не помню. Боялась, что от воды камень и цепочка потеряют блеск. Но ни в душевой, ни в тумбочке его нет, а я могла оставить его только в одном из этих мест.