ть!!! — Спокойствие! Это временное явление! Действие состава рассчитано на час, как раз хватит, чтобы мы доехали до аэропорта и отправились обратно в город. Ты же хочешь успеть на экзамен? — Голос Арсениума имел приятный бархатный тон, точно такой же был у Гидрогениума. Он говорил так успокаивающе, что Скот перестал тереть глаза и просто уселся прямо на рыбий «коврик». — Ни один робот не сможет сравниться с человеческим мозгом. Мне очень жаль, но вы — не всемогущи, — с этими словами Зейн залез обратно в лодку. Елена осталась на том же месте и не сводила с него глаз. Зейн чувствовал, что она готова действовать при малейших его попытках попытаться что-то изменить. — Мы уже давно не просто роботы, — промолвила она. — Раньше государства объединялись вместе и разрабатывали невероятно мощные изобретения, такие как мы, но посмотри, что творится теперь. Каждая страна действует только в своих интересах, а природные ресурсы истощаются. Дети не хотят учиться, а взрослые заняты удовлетворением материальных потребностей. Мы устали от этого всего. Почему мы должны спасать человечество, когда ему самому плевать на себя? — Елена, ты пьяна, иди домой! — рассмеялся Арсениум, услышав речь коллеги. — Тебя создали, чтобы помогать, вот и делай свое дело. Вот когда попадешь в таблицу Менделеева, тогда и будешь давать лекции людям. Занимайся рыбами и не лезь в серьезные разговоры. — Да, тогда поговорим о твоих прямых обязанностях. Почему этот человек также временно не ослеп, как его друг? — Елена разъяренно уставилась на Арсениума. — У него — природный антидот. Он противостоит самому Гидрогениуму, а ты знаешь насколько он мощный! — ехидно заметил Арсениум. Начавшаяся перепалка между охранниками только накалялась. Зейн и Скот притихли, пытаясь узнать хоть немного о происходящем. — Гидрогениум хочет стать наполовину человеком, наполовину элементом. Он сошел с ума! Почему такого придурка поставили в начало таблицы, ума не приложу. Ваше соединение живет само по себе, даже не задумываясь о том, что скажут академики, как это повлияет на человечество. Вы собираетесь собрать элементариум, вы просто спятили все! — Елена поставила руки в боки и гневно кричала во все горло. Ее голос звучал зловеще, отдавая эхом на всю пещеру. — Ты как выражаешься, где твоя идеальная речь? Тебе нужно еще пару курсов пройти, сельская местность не идет тебе на пользу, Елена! Елена! Елена! — Арсениум расхохотался и специально повторил ее имя, словно дразня, что у нее отсутствует химическое название. Все это время Зейн следил за пультом управления лодкой. Ключи торчали в нужных отверстиях. Нужно было только изолировать Елену и Арсениума. Зейн очень тихо опустил руку в воду и попытался открыть емкость в воде. Краем глаза он проследил за охранниками — никто не заметил, что он пытается сделать. Спустя несколько попыток Зейн смог отворить ее. Сквозь воду было весьма тяжело рассмотреть названия пробирок. Синоптик повертел крышку в воде и смог прочитать на одной из пробирок: «ВРЕМЕННЫЙ ДОЖДЬ» и «ЛЕГКОЕ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ». Ни то, ни другое не было им на руку. Если пойдет дождь, то самолет не взлетит, а землетрясение вообще непонятно как повлияет на остров. В голове Зейна промелькнула мысль, что он уже сам мыслит подобно охраннику. Действовать нужно так, чтобы не навредить природе и окружающей среде. Вдруг Зейн заметил надпись «ВРЕМЕННАЯ СЛЕПОТА» и рядом «ВЫРУБИТЬ НА ВРЕМЯ». Это была неимоверно удачная комбинация. Зейн обрадовался и достал одной рукой пробирку с надписью «ВРЕМЕННАЯ СЛЕПОТА». Он опять проследил за Еленой и Арсениумом. Конфликт не утихал, никто из охранников не хотел сдаваться. — Кто ваш академик? Вольфрам? Что он знает? Он совершенно бесполезный! — негодовала Елена. Зейн отметил про себя, что если бы это был Гидрогениум, то тот давно бы накрыл дождем всю эту пещеру и спор бы прекратился за секунду. «Пора!» — сказал про себя Зейн и освободив руку от лодки, швырнул содержимое пробирки прямо в лицо Елене. Охранник не смогла ничего возразить, потому что начала лихорадочно тереть лицо и кричать: — Я ничего не вижу, помогите!!!! Лицо Арсениума исказилось гневом, но синоптик одним резким движением достал пробирку, которая обещала вырубить охранника, и швырнул ее прямо в врага. Хорошо, что пещера была небольшая, и он попал точно в цель. На секунду охранник замер, а затем повалился ничком в лодку, не сказав ни слова. Затем Зейн толкнул временно ослепшую гречанку в воду, и завел мотор одним движением руки. — Ах, ты — мерзкий человек! — Закричала Елена, но синоптик направил лодку к Скоту и схватил парня двумя руками за корпус и в мгновение ока тот оказался внутри. — Зейн! Это ты? Кто это? — закричал он, испугавшись. — Я, я! — усмехнулся Зейн. Он посмотрел туда, где находилась Елена. Она лежала ничком, согнувшись в позе эмбриона на поверхности воды. Присмотревшись, синоптик заметил, что рыбки опять сформировали коврик прямо под ней, как это было ранее со Скотом. Наверное, она умеет повелевать животными, задумался Зейн. Он направил лодку ко второму охраннику. Арсениум тоже скрючился на дне лодки, и лежал с закрытыми глазами. Надпись на пробирке не лгала — охранник действительно вырубился. — Зейн, залезь, пожалуйста, в мой правый карман, — промолвил тихо Скот. — Что? Зачем? — Там маленький шприц, — объяснил студент. — Зачем тебе шприцы? Ты, что, наркоман?? — удивился Зейн. — Достань шприц и возьми у него немного крови с пальца. Я изначально планировал хоть как-то раздобыть ее в этой поездке. — Ты сошел с ума! Мы не будем ставить эксперименты над охранниками! Мы не будем действовать их же методами! — рассердился Зейн. Предложение Скота повергло его в шок. — К тому же, я — не мой прадед. Вид крови пугает меня. Что правда, то правда. Зейн чуть ли не падал в обморок каждый раз, когда приходилось сдавать кровь. — Возьми, пожалуйста, немного крови. Арсениум слышит нас, но не может ничего сделать. Это во благо. Дед рассказывал мне, как сделать прививку-антидот, чтобы можно было увидеть охранника простому человеку. Мы возьмем немного, чтобы привить меня и Эшли. Посуди сам, ты достал непонятно что, кстати, что ты достал? Мне ничего не видно!!!! Судьба просто играет со мной в злую шутку! Здесь самый настоящий элемент, так близко, а я совершенно ничего не вижу! Зейн!! Сделай это для меня! Я же бросил все и приехал с тобой! Я клянусь, что буду использовать кровь только для изготовления состава прививки, — Скот почти что плакал от досады. Зейн ненадолго замолчал. В честности Скота он не сомневался, а на чувства Арсениума ему было плевать. Но действовать варварскими методами ему совершенно не хотелось. — Возьми кровь, я разрешаю, — прошептал вдруг охранник, оставаясь в обезоруженной позе. — Все равно скоро ты исчезнешь с города. Бери кровь и уезжайте. Но если вы вдвоем действительно знаете, кто мы такие и знаете, ради чего мы существуем, вы не тронете тот мешок, который ты достал со дна. Ты оставишь его здесь, у меня в лодке. Зейн замер. Он почувствовал, как сильно устал. Устал с того самого момента, как Сайрус появился в телевизионной студии и это повлекло за собой столько событий. Раньше единственное, что терзало его сознание, было отсутствие четкой цели в жизни, постоянно самобичевание за несоответствие его карьеры с карьерами других известных членов семьи. К тому же способность постоянно пребывать в абсолютно спокойном расположении духа, раздражала многих людей. Зейн пытался с ней бороться, периодически занимаясь экстремальными видами спорта, подвергая собственную жизнь опасности, чтобы почувствовать хоть что-то. Он посещал нескольких психологов, он был на приеме у психиатра — все было тщетно, показатели жизнедеятельности были в абсолютной норме. Он не был красавчиком, но и неприметным человеком назвать его не смог бы никто. Зейн был уверен в себе и спокоен, и это спокойствие он считал виновником всех бед. Однажды он спросил деда, почему он не такой, как все другие дети. Иногда он не смеялся над шутками самых задорных ребят в садике, и вместо игр в песочнице предпочитал читать книги. Дед уверил его, что он абсолютно здоровый ребенок, такой же, как и все, только немного умнее. Только вот диплом написать не смог, но это было не самое главное. Он не хотел его писать, иначе бы вытащил бы из себя хоть 20 страниц какого-никакого текста. Он боялся не оказаться таким умным, каким был его прадед, чей портрет всегда висел на стенке в гостиной и словно с упреком смотрел на маленького Зейна каждый раз, когда тот не хотел учиться. Затем Зейн опозорился, и репутация Браунов, как гениальных ученых с треском накрылась. Его мать специально покинула город, чтобы жить спокойно на греческом острове на деньги, которые достались от научной деятельности ее отца. Она предлагала Зейну тысячу раз все бросить и переехать к нему туда, где они были простые приезжие люди. Но Зейн чувствовал себя виноватым. Только спустя месяцы работы на телевидении он почувствовал, что имя Браунов снова упоминается в позитивном ключе. В последние месяцы все наладилось настолько хорошо, что Зейн начал чувствовать апатию от того, что его главная цель — построить карьеру не хуже, чем его дед и прадед была достигнута. Они были очень известны в научных кругах, он стал известен на телевидении. Для многих он был примером того человека, который смог добиться карьерных высот сквозь мощнейший подрыв р