Аверин и сам не понял, в какой момент научился их различать. Дэй казался ему более решительным и жёстким, даже властным, тогда как Джуд выглядел похитрее. Если первый распоряжался так, словно родился генералом, то Джуд говорил мало, ёмко и по делу, часто вставляя едкие или полезные комментарии. Такие различия в характерах тонко отразились и на одинаковой, вроде бы, внешности: чуть более широкий твёрдый подбородок Дэя, морщинка на чистом лбу от часто нахмуренных бровей, более тонкие губы, привыкшие сжиматься в белую полоску. Лицо Джуда казалось более расслабленным, морщинки собирались у кончиков мягких губ, привыкших изгибаться в загадочной усмешке, да во внешних уголках хитро прищуренных глаз. Некоторые жесты Аверин тоже чисто профессионально подметил: Дэй активно жестикулировал, часто ерошил волосы. Джуд предпочитал складывать руки на груди или складывать их за спиной, и часто склонял голову набок, как будто изучая стоящего перед ним.
Но для незнакомых людей они, не сговариваясь, не проявляли никаких различий в поведении, замирая или двигаясь абсолютно одинаково, словно сбивая с толку. Два молодых человека с ярко-зелёными глазами с еле заметными золотыми крапинками, тёмно-русыми густыми волосами, волнами спускавшимися до широких мощных плеч, отличались какой-то дикой грацией силы. Если бы не безупречный внешний вид и манеры, а также сдержанность, на фоне Николаса и Фердинанда близнецы Хадзисы выглядели бы слишком грубыми и крупными. А так, они были как две крупных пумы на фоне двух домашних котов: те же кошачьи, но совершенно другого сорта.
Аверин тщательно рассматривал и анализировал своих Мастеров, не собираясь упускать ни малейших деталей. Как бы там ни было, а он понимал, что его готовят на миссию, выживаемость в которой никого не заботила, и любая мелочь могла помочь ему. И он начал с того, что умел лучше всего.
Пока он больше склонялся доверять Николасу. Хадзисы ему нравились, но, общаясь с ними, он ощущал себя третьим лишним, и подозревал, что это чувство они вызывали не только у него одного. Фердинанд держался вежливо и отстранённо, не поощряя и не идя на контакт. Аир и Деметра пока больше не появлялись.
После этой, не менее изматывающей, чем все прочие, тренировки Аверин едва сумел затолкать в себя ужин и без сил поплёлся спать, игнорируя вечерний душ. Как бы он ни боялся наступления ночи, но она приносила пару часов забытья, и за это можно было и потерпеть.
Впрочем, он начинал подумывать о том, чтобы самому записаться к психологу.
Очередная ночь встретила его духотой. Распахнутые настежь окна, впускающие в комнату ледяной ветер декабря, никак не облегчали мучения Аверина. Поверхностный сон, пробуждение каждые час-полтора, хриплые стоны, которые возникали сами по себе...
- Мессир! Мессир, проснитесь! - зашептал кто-то, и Аверин тут же подскочил на кровати. Он ошалело уставился на Михаила, который, судя по всему, уже довольно давно пытался его разбудить.
Странно, он же чутко спал...
- Что? Что случилось?
- Вам надо идти, госпожа Мелисса ждёт, - зашептал Михаил, помогая Аверину подняться с постели.
Он подал ему тяжёлый халат, неприятно обнявший разгорячённое тело, и торопливо вывел из спальни. Аверин осмотрелся - это точно была не его гостиная. Они очутились в длинном коридоре, по каменным стенам горели редкие лампы, кое-где без плафонов, а сам коридор казался бесконечным. Михаил шёл быстрым шагом, но постоянно поглядывал на Аверина, проверяя, следует ли тот за ним. Тот следовал.
- Где мы, Михаил? И где Максим?
- Тс-с, мессир, тише, - обеспокоенно шепнул Михаил, не сбавляя ход.
Вот они свернули в другой коридор - и попали в хорошо знакомое помещение. Прямо перед дверями в комнату Мелиссы в тайном корпусе Кремля.
- Н-нет, что это... - с ужасом уставился Аверин на Михаила.
Тот вдруг исчез, стоило психоаналитику моргнуть. Он перевёл взгляд на дверь. Надо уходить отсюда! Алиса может появиться в любой момент! Она может стоять прямо там!..
А, может, это и неплохо? Увидеть её ещё разочек... или хотя бы увидеть Мелиссу, убедиться, что с ней всё хорошо...
Нестерпимо захотелось открыть дверь. Ещё немного помучившись в заранее проигранной борьбе, Аверин толкнул дверь, и та бесшумно поддалась.
В комнате на кровати лежала фигура. Было темно, и Аверин не разобрал, кто это. Он осторожно приблизился, его босые ноги утопали в толстом ковре, скрывшем звук его шагов. В кровати лежала Мелисса, глядя в потолок. Она никак не отреагировала на гостя, и он уже решил, что Мелисса всё-таки спит, как вдруг она заговорила: