- Архип, она раньше бредила?
- Никогда.
- Сколько ты её наблюдаешь?
- Семь месяцев. Дважды в неделю.
Аверин и Евгений Николаевич переговаривались негромко, глядя на лежащую на диване без сознания Павлову. Супервизор, склонив голову набок, внимательно изучал пациентку. Аверин тёр пальцами подбородок и напряжённо размышлял.
- Знаешь, я ведь говорил, что она ревнует меня, - сказал он.
- Думаешь, выдумала всю историю?
- Возможно. Или просто привиделось.
Обращение на «ты» к супервизору означало у Аверина высокую степень напряжённости ситуации. Эмоционально же он не любил проявлять своего волнения. Супервизор, тем не менее, читал его как раскрытую книгу, и никогда не возражал против такого способа нервничать у своего любимого ученика.
Они снова замолчали. Наконец, им стало нечего говорить друг другу, и секретарь, стоявший всё это время почтительно у двери в кабинет, по знаку своего босса подошёл к Павловой и поднёс к её носу нашатырь. Через несколько секунд она рывком поднялась, громко кашляя.
- Спасибо, Витя.
- Зовите, если что.
Виталий удалился. Аверин налил воды из графина и поднёс стакан Маргарите. Та, ещё не придя в сознание окончательно, рассеянно приняла стакан и отпила несколько глотков. Она выглядела, будто крепко спала, и её непочтительно разбудили.
- Что… что случилось?
- Вы упали в обморок, - вмешался Евгений Николаевич. – Вы пришли сюда очень взволнованной, помните?
- Ах, это, - нахмурилась Маргарита и закрыла глаза. На мгновение Аверин решил, что та снова отключится, но это было просто ещё одним проявлением слабости. – Извините меня. Я очень… испугалась.
Мужчины переглянулись.
- Чего вы испугались, Маргарита? – мягко спросил супервизор.
- Понимаете, мне привиделось… я уже не уверена… но это было так реально… - видимо, Павлова сообразила, что говорит сбивчиво, и перевела дыхание, фокусируясь на рассказе. – Я шла к вашему офису. Зарядили молнии, и мне было ближе зайти в боковой вход здания. Не тот, что обычно, через секретаря. И там я увидела вас, Архип. С женщиной.
Аверин кивнул, подтверждая.
- Мне не хотелось врываться, - тяжело сглотнув, сказала Маргарита, глядя в свой стакан. – Там был навес, я спряталась под него от дождя. Думала, вы быстро проводите её, и я смогу зайти незамеченной. А вы начали… м-м…
- Целоваться, - спокойно подсказал психоаналитик.
- Да, - выдавила Павлова. – В общем, я не успела решить, как лучше поступить, и эта женщина уже выходила. Я взглянула на неё… мне не хотелось пересекаться с ней, я ждала, пока она отойдёт на достаточное расстояние.
Пациентка явно оттягивала момент, когда собиралась сказать о своём видении. Она перегружала свой рассказ подробностями, но Аверин и сам не хотел слышать кульминации.
- И вот, она идёт ко мне, но не видит меня. И… - она шумно выдохнула. – Сверкнула молния, очень ярко, стало светло, как днём. Её лицо тоже осветилось. И в этот момент… я увидела…
- Что? – мягко спросил Евгений Николаевич.
- Всё, - драматично прошептала. – Кожа её стала как будто прозрачной. Череп словно вспыхнул. А глаза… пустые. Глазницы. Ни зрачков, ни белков.
- Что было дальше?
- А дальше снова потемнело. И она прошла мимо меня. Не заметила меня, думаю.
- Её лицо снова стало нормальным? – уточнил супервизор.
- Не знаю. Было темно, а мне не хотелось вглядываться.
- Ясно. Архип, на пару слов.
Они оставили Павлову на диване и отошли к рабочему столу хозяина кабинета. Теперь настал черёд Евгения Николаевича озабоченно тереть свой подбородок.
- Она выглядит и говорит абсолютно нормально, - вставил Аверин прежде, чем заговорил его собеседник.
- Знаю. Мне кажется, ей просто показалось. Главное, чтобы она не упорствовала в своей истории, иначе мы не сможем ей помочь.
Аверин понимающе кивнул. Проблема была в том, чтобы оставить Павлову с её детьми, а сделать это для сумасшедшей было бы нереально. В то же время, ей необходима была терапия, чтобы убедиться, что она не навредит своей семье. И объяснить это всё надо перепуганной женщине так, чтобы она в панике не отказалась от их помощи.