- Что-то случилось? – спустя длинную паузу спросила Мелисса.
- Много чего, - горько ответил он. – Неважно.
- Может, я могу помочь? Хоть как-то?
Психоаналитик изучающе посмотрел на неё. Ему не было стыдно за свою вспышку, он даже ощущал некоторое облегчение. Но сути это не меняло – ему претило находиться здесь, ощущать давление этой семьи, разбираться в их отношениях… в чьих бы то ни было отношениях, ведь какой в этом смысл, если умирают люди…
- Нет. Но спасибо за предложение.
Мелисса промолчала, отвечая таким же пристальным взглядом. Возникло неприятное подозрение, что она снова читает мысли, и так оно и оказалось, потому что потом она произнесла:
- У тебя произошло горе… Но ведь ты не виноват, правда же?
- Горе не у меня, - презрительно бросил он. Как он может говорить о горе, когда родители той девушки теперь уже никогда не найдут себе покоя? Когда Фурсин окончательно сойдёт с ума в тюрьме?
- Я стараюсь не заглядывать глубоко в голову, - виновато сказала она. – Чтобы ненароком не увидеть личное. Мне показалось, рядом с тобой была смерть. Ошиблась, извини.
- Чтобы не увидеть личное, лучше вовсе не лезть ни к кому в голову, - снова вскинулся Аверин, но уже не с таким пылом. – Мне надо уйти, но сначала заставь жрецов снять эту чёртову метку. Пожалуйста.
Последнее он добавил таким тоном, каким никогда и никто не подумал бы озвучивать просьбы. Скорее, проклятья.
- Сейчас, - безжизненным тоном произнесла Мелисса.
Она осталась одна. Ей теперь никто не поможет.
Аверин мрачно смотрел в окно спальни своей бывшей пациентки. Он буравил взглядом самого себя, потому что в почти декабрьской темноте улицу уже было не разглядеть, зато собственное отражение было вполне отчётливым. Это отражение показывало всю угрюмость, боль и раздражение своего хозяина.
- Господин Архип, - обратились к нему сзади жрецы. – Пожалуйста, вашу правую руку.
Он выбросил правую руку. Один из двоих жрецов, который когда-то (вроде бы так давно) пожал ему руку, поставил свои ладони сверху и снизу ладони психоаналитика, что-то промычал и убрал их.
- Это всё? За мной больше не следят?
- Всё, - подтвердил жрец.
Аверин испытующе смотрел на них обоих, на Мелиссу, опустившую голову. Правды он от них не ждал, поэтому придётся проверить это со временем. Что ж, теперь его здесь ничто не держит.
- Проводите господина Архипа к выходу, - негромко попросила Мелисса. – Тем же ходом, что привели сюда. Спасибо.
Жрецы поклонились в знак повиновения и жестом пригласили Аверина последовать за ними.
- Счастливо, - буркнул он и решительно направился вон из богатой спальни. Он был далёк от того, чтобы раскаяться в своих эмоциях, но скомканое прощание после вспышки всегда коробит. Злясь на весь свет, он со своим сопровождением вышел в коридор, не видя, как Мелисса почти без чувств упала в своё кресло.
Посреди тёмного коридора сопровождающие жрецы замерли, и в их спины едва не врезался Аверин. Он сразу понял, что они прислушиваются к чему-то, и тоже в тишине разобрал чьи-то голоса. Братья тревожно переглянулись. Видимо, «тем же ходом» означало вывести психоаналитика втайне от остальных обитателей этого места.
- Сюда, - коротко, но с почтением сказал один из братьев и завёл Аверина в какую-то комнату. Ох, нет, то была не комната, то был огромный зал, едва освещаемый уличными фонарями, чей свет с трудом пробирался сквозь щели в шторах.
Жрецы уверенно пересекали зал, направляясь к очередному ходу. Психоаналитик почти против воли осматривал помещение, производившее на него впечатление своими размерами. Он никогда прежде не думал, что комната, пусть и большая, может давить своим авторитетом.
На стенах висело несколько картин. Сложно было судить о красоте интерьера, слишком темно было, но Аверин понял, что это были скорее портреты, судя по очертаниям лиц и фигур. Один из жрецов подошёл к окну, видимо, проверить обстановку, и приоткрыл штору. Тусклый свет на мгновение почти ослепил троицу, настолько он контрастировал с темнотой помещений.
- Только охранник на парковке, из-за дождя может и не понять, кто идёт, - сказал один из них другому.