Я остановился, наново протер глаза рукавом, снял с плеча арбалет, взвел его и, не вложив болта по причине, ранее мной описанной, направил на гору.
– Стой и назовись, – прокричал я, стараясь придать голосу уверенности и хрипотцы.
Гора остановилась в футах ста от меня и насмешливо пробасила:
– Ты, мой юный друг, видать, по всему большой волшебник, что приготовился стрелять воздухом.
Я опустил арбалет, а гора дружелюбно скинула капюшон, обнажив коротко стриженные рыжие волосы, накрывавшие круглую, как ядро, голову с большими синими глазами и широко улыбающимся ртом.
– Я монах, – сказал человек и, сделав шаг навстречу, продолжил, – можешь не бояться меня.
Так я познакомился со Святым Отцом. Мой неожиданный товарищ являл собой личность загадочную (помимо деревянного креста на необъятной шее, под рясой к поясу был приторочен огромный меч, больше подходивший рыцарю, нежели монаху), да и говорил он в основном загадками.
– Имени твоего не спрашиваю,
Ни к чему оно мне,
А начну мысль вынашивать,
Так гореть мне в огне.
Вот так приветствовал меня монах, обрушивая без остановки свою полустихотворную болтовню:
– И путь твой куда, знать не хочу, не доверяй свою голову палачу.
– А куда идешь ты? – спросил я, желая заткнуть рот святейшего хоть на миг.
Попытка добиться недолгой тишины провалилась.
– Не ты, а Святой Отец,
Обращайся ко мне только так, наглец.
– Но ты сам назвался монахом, – возмущенно отреагировал я на несправедливое его замечание.
– То было время, когда звался монахом,
Теперь это имя посыпано прахом.
– И все же, Святой Отец, куда ты шел? – сказал я, продолжая движение через кустарник.
– К тебе навстречу через лес
Привел меня Отец с небес.
Я с опаской поглядывал на своего спутника, который как ни в чем не бывало шагал рядом, полами рясы вздымая лиловые облака соцветий вереска и тысячи пчел, удивительным образом не обращавших не него никакого внимания. Некоторое время мы молчали, я, погруженный в раздумья о превратностях судьбы, подбрасывающей неожиданные сюрпризы вроде этой встречи, Святой Отец, улыбающийся неизвестно чему, буркающий под нос что-то вроде:
– Ногам моим неведом сон, когда идем с тобой вдвоем.
К вечеру вересковая пустошь наконец-то закончилась, впереди виднелся дубровник, полный тенистых лощин, звонких ручьев и сладкого оленьего мяса (тут мне пришлось вспомнить о пропавших болтах).
Монах, извините, Святой Отец, будто читал мои мысли:
– Не зря оружия лишен
Во сне, ну как же ты смешон,
Нельзя идти тропой Богов
Вооруженным до зубов.
– О чем это ты? – переспросил я, начиная привыкать к его манере вести диалог. – Не хочешь ли сказать, что обокрали меня правильно?
– Ненужный инструмент отбрось,
Вы с ним отныне врозь.
– Тьфу, – сплюнул я с досады, – намекаешь на арбалет, да что мне теперь, с голыми руками остаться.
– Волшебник, что стреляет пустотой,
Сам на вопрос ответил свой.
Гора улыбалась во весь рот (а он у него был не маленький, как расщелина), сверкая синими бездонными глазами.
– Зачем же ты сам таскаешь тяжеленный меч? – упрекнул я своего безупречного товарища. Святой Отец тут же распахнулся, вытащил из-за пояса смертоносную сталь и, приняв боевую позицию, высоко поднял над головой меч двумя руками – такой боец мог сломать любую защиту. И снова прозвучала скороговорка:
– Железо предаю земле,
Войди туда, откуда вышло,
Лежи и, чтоб тебя не слышно,
Застынь среди корней во мгле.
После чего он вогнал меч прямо возле своих ног в мох по рукоять, а затем, склонившись, уперся ладонями и надавил всем телом – ворсинки сизого ковра сомкнулись над грозным оружием.
Святой Отец распрямился и, улыбаясь, произнес:
– Он мог защитой стать твоей,
Но ты судьбу его решил иначе.
Молись теперь, мой друг, сильней,
Проси не злата, но удачу.
После такого демарша мне ничего не оставалось, как расстаться с арбалетом. Так же эффектно всадить его в землю или забросить на крону самого высокого дуба, переломав при этом ветви, что попадутся на пути, мне явно не хватило бы физических сил, я просто повесил его на ближайший сук.
– Ты доволен? – обратился я к горе, обряженной в рясу.
– Нет, – ответила гора, и улыбка при этом не покинула своего привычного места, – но мы можем идти.
– Но ты даже не спросил, куда я вообще направляюсь, – возмутился я, – и чего это ты вдруг заговорил нормальным языком?
– Твой путь известен и недолог,
Уже сидит в засаде ворог.
Я обомлел. Получается, он знает, куда и зачем я иду, по крайней мере, что сообщение, известное мне, важно и для своих, и для чужих.
– Кто же ты на самом деле? – выдохнул я. – И зачем лишил и меня, и себя последней защиты, коли ведомо тебе так много.
– Я вторгнулся в предел иной,
И нет свободы за спиной.
– Опять говоришь загадками, – угрюмо произнес я, – ладно, надо готовиться к ночлегу.
– А ночлег давно готов
В стенах тысячи стволов, —
не раздумывая оттарабанил гигант-весельчак и бухнулся на траву. Секунду спустя спальня тысячи стволов начала сотрясаться от его храпа. Под этот грохот, весьма точно копирующий канонаду осадных орудий, я уснул только под утро.
2
Глава Рода ждал, когда заполнятся ячейки Хрустальной Сферы отпечатками душ тех, кого он созвал на Родовое Вече. Кармическая ценность ситуации казалась ему столь велика, что он переменил первоначальное решение созвать Вече Деревянной Двери (двенадцать колен рода) и собрал Вече Железной Двери (двадцать четыре колена). Теперь, обозревая количество входящих, а это уже были составные части не одной, а нескольких Божественных монад, Глава засомневался в правильности и необходимости столь представительного собрания.
Сфера заполнилась. Держатель Рода активировал Звезду Рода, коей был помечен, и оказался в центре Сферы.
– Я – Глава Рода.
Ячейки Сферы озарились зеленоватым светом согласия с произнесенным.
– Наш Славный Род от Сотворения, – продолжил Глава, – в земном воплощении имеет одного представителя Сейчас.
Сфера вновь осветилась зеленым.
– Кармическая траектория этой души может прервать цепочку по крови. Воплощенный выбрал короткий Путь, его ждет смерть в юном земном возрасте. Род прерывается.
Ячейки Сферы заморгали оранжево-красными сполохами возмущения и гнева, хотя общий фон оставался сине-спокойным.
– Зачем ты собрал Вече? – прозвучал голос. – Такой исход Рода предусмотрен Законами и Принципами Универсума. Чего ты хочешь?
– Нужно продолжить Род, – Глава усилил сияние Родовой Звезды, – у нас есть Великие Воители и Мудрые Короли, Клирики высшего уровня и поэты, чье Слово чтут до сих пор.
– У нас есть разбойники и нищие, – раздались голоса, – насильники, братоубийцы и палачи.
Сфера заиграла всеми цветами радуги, полный спектр эмоций выплеснули отпечатки душ на Главу Рода, он же, непоколебимый, продолжил:
– Мы не дали миру Мессию.
Сфера моментально потухла, белое сияние озарило без исключения все ячейки. Повисла тишина, которую прервал осторожный голос:
– Что ты предлагаешь?
– Изменить кармическую траекторию воплощенного.
– Но как? – вскричало несколько голосов.
– Создать Голема Рода и материализовать его на земной план.
Сфера погрузилась в сероватую пелену нейтральности и молчания. Наконец голос задал вопрос, сформировавшийся у большинства:
– Изменение кармической траектории – это нарушение Закона. Род должен будет скомпенсировать такой шаг. Материализация вне Создателя – дематериализация внутри Него. Ты думал об этом?
Глава Рода, выдержав паузу, еще ярче воссиял Звездой Рода:
– Я как представитель материнской линии для женской половины Голема предлагаю себя. В одном из воплощений не арием, я имел физически развитое тело монаха, пусть Род возьмет его. Что ответит ветвь по отцу?