Несмотря на увеличение дозы, все они продолжали заниматься фонограммой. Франк профессионально орудовал за пультом, Фовьен давал дельные советы, а Томас время от времени корректировал их работу.
Через несколько часов Элен почувствовала, что ей очень хочется есть. А тут еще и Фова открыл холодильник, достал из него тарелку с остатками торта и принялся громко чавкать. Заметив, как Элен сглатывает слюну, он подсунул ей под нос торт и предложил:
— Возьми, ты же проголодалась.
После секундного колебания девушка сдалась.
— Спасибо, — она откусила кусочек и под одобрительные возгласы Фовьена доела все до конца.
Прошло несколько минут, и Элен показалось, что все, происходящее вокруг нее, не так уж и аморально. Ей захотелось смеяться, петь, целоваться с Фовьеном. А тот, словно прочитав мысли девушки, прильнул к ее губам...
— Ой, ты пахнешь шоколадом, — улыбнулась Элен после продолжительного поцелуя.
Томас, внимательно наблюдавший за этой сценой, негромко заметил:
— Хорошо, что я догадался положить в торт немножко кокаина. А то эта запись уже становилась занудной.
— Молодец, — поддержал его Франк и, бросив оценивающий взгляд на обнимающихся Фовьена и Элен, предположил: — Скорее всего, она останется ночевать у него.
— Это было бы неплохо, — согласился Томас и отошел в сторону.
Убедившись, что все заняты только собой, он осторожно открыл сумочку Элен и, достав из нее контракт, положил его в свой дипломат.
Элен, хохотавшая без умолку, неожиданно вскочила и, подняв руку вверх, потребовала всеобщего внимания.
— Хотите, я вам кое-что покажу? — сказав это, она схватила свою сумочку и, вытряхнув ее содержимое на диван, выудила из груды женских мелочей кассету.
— Что это? — с подозрением поинтересовался Томас.
— Это новая запись Николя. Давайте, послушаем...
Уже несколько часов подряд Николя не находил себе места. Он, словно загнанный зверь, метался из угла в угол, время от времени поглядывая на часы. Ребята, с сочувствием наблюдавшие за ним, молча переглядывались.
Первым не выдержал Жозе.
— Николя, перестань волноваться. Если Элен все еще нет, то это хороший знак. Значит, запись проходит удачно, и они увлеклись...
— Но не до часу же ночи?! — сквозь зубы процедил Николя и вновь принялся мерить шагами комнату.
— Ну, ты даешь! — возмутился Кристоф. — Помнишь, как незаметно пролетело время, когда мы записывали свой новый альбом. Не успели опомниться, а уже двенадцать.
Рози, сидевшая в углу, предложила:
— Давай, я схожу в студию и посмотрю...
— Не надо, — отрицательно покачал головой Николя. — Я не хочу, чтобы им кто-то мешал. Пусть лучше занимаются своей песней.
Тревога руководителя передалась и остальным. Кристоф несколько раз сбился с ритма и вынужден был отбросить палочки в сторону. Жозе нервно нажимал клавиши, недовольно покачивая головой.
— Слушайте, никто не трогал мой инструмент? — наконец не выдержал он. — Мне что-то не нравится звук.
Рози опустила глаза и густо покраснела. Заметив ее смущение, Жозе угрожающе произнес:
— Та-а-ак... Это была ты.
— Но, Жозе, я немного испачкала синтезатор краской, и мне пришлось его помыть, — робко пролепетала она, оглядываясь на Е-е. — Поверь, я все тщательно оттерла.
В глазах Жозе появились искорки гнева.
— Я так и знал. Теперь, когда вода попала на микросхемы, я никогда не смогу его починить!
— Рози, а зачем ты трогала краску? — удивился Себастьян.
Девушка пожала плечами и невинным голосом ответила:
— Я хотела сделать вам приятное и покрасить все в гараже.
— Надеюсь, «все» не относится к нашим инструментам? — Кристоф, убедившись, что его барабаны остались прежнего цвета, с облегчением вздохнул.
— Нет-нет, — запротестовала Рози. — Я хотела покрасить только пол, стены, шкафчики...
— И синтезатор Жозе, — со смехом добавил Себастьян.
Бросив на музыканта испепеляющий взгляд, Жозе снял с инструмента верхнюю панель и принялся внимательно осматривать микросхемы.
— Я так и знал, — умирающим голосом констатировал он. — Придется заняться ремонтом.
— Может, лучше обратиться к специалисту, — осторожно посоветовал Е-е. — Если что-то серьезное, то я оплачу.
Ребята насмешливо переглянулись. Все знали, что у Жозе есть одна страсть — время от времени разбирать и собирать свой синтезатор. Если после сборки оставались лишние детали, Жозе не отчаивался.
— Если он работает, значит, все в порядке, — говорил он в таких случаях.
Иногда, правда, инструмент приходилось относить в мастерскую, но это совершенно не смущало Жозе. Зато у него оставалось много запасных деталей.