— Да пошел бы ты сам к чертовой матери, — тихо сказал Стив.
И преподаватель быстренько ретировался из магазина.
Скорей всего, он не был трусом, но выяснять отношения на кулаках, в рыбном магазине, на виду у своих коллег ему явно не хотелось. Пойдут слухи, сплетни… Зачем ему все это?
После этих слов остальные покупатели разбрелись по магазину. В конце концов, каждый пришел сюда, чтобы купить какую-нибудь рыбину, а вовсе не для того, чтобы делать бестолковые замечания — и кому? Какой-то целующейся парочке!
Да пусть себе целуются на здоровье! Хоть лопнут. До самого посинения. Никого это не должно касаться. Любовь — личное дело каждого. И ни во Франции, ни в какой-либо другой стране мира ее никто не отменял.
Не додумались еще до таких указов, чтобы отменить любовные игры.
Стивен теперь крепко прижимал Элен к себе и без устали целовал ей шею. Это было так приятно!
Внезапно взгляд Элен упал на продавца, который разделывал рыбу прямо на прилавке.
Продавец брал крупную живую рыбину и некоторое время наблюдал за тем, как она бьется. Возможно, так и надо было: выждать несколько минут. Рыба вяло, обреченно билась. Потом переворачивалась, шлепалась… Ее жабры медленно двигались, лишь едва приоткрывались. Элен с брезгливым ужасом наблюдала за этой уродливой агонией. Рыба выгибалась в руках продавца. Продавец боролся с ней. Рыбина сопротивлялась. Нечто почти эротическое читалось в движениях дергающейся рыбы, в движениях крупных рук продавца, на которые были надеты желтые перчатки. Скорее всего, резиновые, подумала Элен. Продавец резко хватал рыбину. После этого он отсекал ей голову и сразу принимался за чистку. Чешуя и кровь, кровь и чешуя… С отвращением Элен отвернулась.
— Ты чего? — сначала не понял Стивен. Потом посмотрел в том направлении, куда недавно глядела Элен, и обо всем догадался.
Сказал сразу:
— Ну ее к черту, эту рыбину. Она мне весь кайф испортила. Пойдем погуляем.
Элен послушно кивнула.
Стив взял ее под руку.
Они вышли из рыбного магазина.
Только тут, на свежем воздухе, Элен позволила себе вдохнуть полной грудью. Воздух был чистым и вкусным. Не то, что в рыбном магазине. Там, как ни чистили-мыли магазин, все равно пахло мертвечиной. Устоявшийся рыбный запах. Устоявшийся запах рыбных трупов.
Что поделать, если Элен воспринимала этот магазин именно так, а не иначе?
— Чтобы отвлечь тебя от дурных мыслей, — сказал Стивен и мило улыбнулся Элен, — я прочту одно стихотворение. А ты попробуй угадать, кто его написал, идет?
— Идет, — кивнула Элен. — Только одно скажи: его написал поэт-француз или поэт-американец?
— Поэт-француз, — формулировкой Элен с серьезным видом отвечал Стивен Корнуэлл. — Потому что прекрасная француженка вовсе не обязана хорошо знать американскую поэзию. По крайней мере, на данном этапе нашего знакомства. Ну, а что касается родной, французской, то тут, как говорится, сам Бог велел…
— Я вся — внимание, — сказала Элен.
И тогда Стивен начал читать — с выражением, тщательно выговаривая слова, нараспев:
Цветок трехфазный, мгла общественных уборных. Змееподобная семья Аспазий вздорных, На деревце греха срывающая плод, Ошибки, женщины — какой ужасный счет! Довольно! Пусть любовь махровой станет розой, Размером с пальму. Пусть не ноет впредь занозой. Коснись меня, но знай: я мертв душой давно. Целуй меня… О, как во рту твоем темно!— Я знаю, знаю, кто написал это стихотворение! — Элен радостно посмотрела в глаза Стивенсу.
— Кто же? — деланно-строго глянул на свою подругу Стивен Корнуэлл.
— Леон Поль Фарг, — воскликнула Элен.
— Правильно! — рассмеялся Стивен.
— А стихотворение это называется — «Гальки», — добавила Элен. — Вообще-то я отношу его к направлению сюрреализма. Хотя сам поэт не принадлежал ни к одной из авангардистских групп…
— Иногда, чтобы принадлежать к какой-то группе, вовсе не обязательно числиться ее официальным членом, — назидательно поднял указательный палец Стивен Корнуэлл. — Ты согласна, моя милая, моя дорогая, моя единственная?
— Стивен! Мой ненаглядный! — снова воскликнула Элен. — Я не могу быть с тобой несогласной. Я всегда согласна с тобой. Всегда и во всем. Я хочу полностью раствориться в тебе. Я хочу навеки принадлежать только тебе, тебе одному, и никому больше в этом мире. Я хочу, чтобы вся моя жизнь отныне принадлежала только тебе, навеки и безраздельно!
— Да будет так, — важно произнес Стивен и крепко-крепко прижал к себе Элен.