Удивительно другое. Придя в себя, Леля поняла, что лежит на полу без малейшей царапины, а оба стола и стул стоят на прежних местах. О том, что она все же пыталась сорвать с картины покрывало, что это ей не приснилось, доказывали следы, оставленные руками на стене под портретом.
Второе странное событие приключилось во время занятий верховой ездой. Однажды в галопе лошадь сбросила ее наземь.
Поскольку нога девочки запуталась в стремени, ее некоторое время волочило по земле, и она неминуемо расшиблась бы, если бы какая-то неведомая сила не приподняла ее над землей и не остановила бы на скаку лошадь. Именно в тот момент на какую-то долю секунды она увидела своего спасителя: это был индиец в белых одеждах, в чалме, высокий и прекрасный. Прежде он являлся ей только в снах, а сейчас, как и надлежало доброму ангелу, возник в роковую минуту, чтобы спасти ее.
Спустя много лет после этого события Блаватская вспоминала, что после спасения она перестала чувствовать под ногами землю. Потрясенная случившимся, Леля опустила глаза и ахнула: она медленно поднималась вверх, словно за спиной у нее выросли крылья. Волна огромного, неизбывного счастья — нашелся человек, которому есть до нее дело, — подхватила и понесла ее в заоблачную даль, опровергая закон всемирного тяготения и доводы обыденного рассудка. Она обрела опору в самой себе.
Через девять лет Елена Петровна узнает его в лондонской толпе, он станет ее Учителем и откроет ей врата восточной мудрости. В своих сочинениях Блаватская увековечит его имя — Мория.
Ее дух воспарит, имея под собой твердую почву знаний.
Она познает способы, которые выведут ее из обыкновенного, нормального состояния.
…Посещение вместе с дядей Семипалатинска и его окрестностей в четырнадцать лет позволило заглянуть за черту горизонта культурного мира. На этой земле, граничащей с Сибирью и Монголией, Леля впервые услышала о волшебной стране Шамбале, о древних верованиях и обрядах. Эта культурная периферия стала перекрестьем нескольких религиозных дорог: староверческой, буддийской (в ее тибетском, ламаистском виде) и шаманистической. На последней, шаманистической, главным указателем была магия.
В скитах, ближе к Алтаю и на самом Алтае, можно было встретить старцев: беседы с ними позволяли понять, что во всех религиозных воззрениях есть нечто общее, важное для судьбы человека. Разные религиозные идеи соприкасаются друг с другом многими аспектами, но, чтобы осознать, в чем заключается это общее, в чем состоит скрытая в них истина, необходим универсальный ключ — эзотерическое знание.
По-видимому, зернышко этой крамольной идеи было уже посеяно в сознании четырнадцатилетней девушки, чему способствовали встречи со староверами. Старообрядчество хранило живое религиозное чувство: раскольнический религиозный дух отстоял свою независимость, не поддался диктату государства. Раскольническая идея существования людского сообщества, в котором царят справедливость и добро, идея Беловодья, града Китежа соприкасалась с ламаистской идеей существования другой волшебной страны — Шамбалы.
Возможно, название «Шамбала» восходит к имени Бога Шивы — Шамбху, высочайшего существа в индуизме, олицетворяющего созидающие и разрушающие силы в универсуме, и к санскритскому слову «алай» — «обитель». Но имеет хождение и другая этимологическая версия этого понятия, возводящая его к санскритскому слову «шамбари», что означает «волшебство», «колдовство», откуда и перевод — «волшебная страна».
Похоже, что путешествие в Семипалатинск и его окрестности подвело черту под детством и отрочеством Елены Петровны. Началась другая, взрослая жизнь, отягощенная трудностями становления ее личности и обретения общего языка с окружающим миром. Пришла зрелость.
В январе 1846 года дедушка Андрей Михайлович Фадеев получил новое назначение — управляющий государственными землями в Закавказье. Ее отец, как всегда, находился где-то далеко, на очередных учениях. Теперь он был в чине ротмистра — сорокасемилетний красавец с седыми висками и мужественным лицом.
Дедушка, бабушка и тетя Надежда немедленно отправились в Тифлис, как только получили известие о новом назначении. Леля, Вера и Леонид были оставлены на попечение тети Кати и ее мужа Юлия Федоровича Витте. Они переселились в загородный дом за Волгой. Как и в прежние времена, ее неотлучно пасли две гувернантки.