- Это "неизвестно что" при вас?
- В моем багаже.
- Нужен анализ. Не волнуйся, сперму и кровь не требую - только твой багаж.
- Сделать анализ можно. Если обещаешь сообщить мне результаты.
Дерпфельд стал думать. Причем думал довольно долго.
- Хорошо, если в данных не будет ничего секретного, так и быть, я наплюю на инструкции и намекну...
- В каком смысле - секретного?
- В секретном. А теперь глянь по сторонам и скажи, нет ли здесь чего-нибудь странного. Какой-нибудь заковыристой вещицы.
Они медленно шли по аллее, уставленной статуями из золотистого мрамора. Да, статуи золотистые, как лучи солнца на Старой Земле, а базы статуй из полированного черно-красного гранита. Поначалу Платон решил, что это голограммы. Но, коснувшись одной из мраморных красоток, убедился, что камень настоящий.
Аллея вела к одноэтажной вилле. Стеклянные двери раскрылись, и галерея вывела в просторный холл с мелким бассейном посередине. Пол был оригинален - прозрачной покрытие, а под ним - будто вмерзшие в лед человеческие тела - юноши и девушки, причем совершенно обнаженные. Разумеется, голограммы. Но производило впечатление. Все двери холла находились в режиме невидимости. Платон открыл ближайшую. Оказалось столовая. Круглая беседка с круглым столом посередине, и вкруг стола двенадцать стульев с золочеными подлокотниками. Вьюнки, усыпанные голубыми и белыми цветками, обвивали ажурные колонки.
- Можно узнать, что здесь собственно принадлежит Корману и что гостинице?
- Он купил мебель для этого номера.
Платон опустился на стул. Просто потому что почувствовал настоятельную потребность в поддержке. Дорогущий стул оказался не особенно удобным. Платон предпочитал сенсорные кресла, что приспосабливаются к своим седокам. Эти статуи и золоченая мебель так потрясли воображение профессора, что признание прозвучало как бы само собою:
- Я знаю, что два года назад господин Корман имел на счету двенадцать кредитов. Ровно столько, чтобы можно было не закрывать счет. А теперь... вот... эта мебель. Сколько же денег у него сейчас на счету? Разумеется, это тайна...
- Не тайна. Все те же двенадцать кредитов. Но продавцы мебели, как и прочего барахла, - драгоценностей, одежды, антигравитационного оборудования и косметики - считали твоего приятеля платежеспособным.
- Я хочу его видеть... То есть его тело.
- Не советую.
- Может быть, убит вовсе не он.
- Господина Кормана опознали, - веско заявил сержант.
- Не можешь предъявить его тело?
- Могу. Идем, раз тебе охота. Морг здесь. И хорошо, что с утра не ел.
- Где здесь?
- В номере. Этот номер "Эдема" предусматривает все, что может понадобиться современному человеку. Включая многоконфессиональную церковь, родильную палату, искусственную матку для взращивания зародыша и морг.
3.
Блестящий ящик выкатился из холодильника и раскрылся согласно программе сам собою, ибо он был создан лишь для того, чтобы хранить и чтобы раскрываться, равнодушно демонстрируя содержимое. Голова Кормана в ореоле густых черных волос казалась почти живой. Запрокинутое лицо. Острый подбородок. Нос с горбинкой - горбинка у мертвеца сделалась чуть заметнее. Шея с острым кадыком. Широкие плечи, опять же худые, и руки очень длинные, покрытые густыми темными волосами. Но от ключиц до самого лобка тело имело вид освежеванной туши из мясной лавки начала двадцатого века - тонкие пленки красного на белых ребрах, ямина, прежде вмещавшая внутренности, и сероватая белизна позвонков под слоем запекшейся крови.
Платон отвернулся, пытаясь справиться с конвульсивными спазмами желудка. И кинулся вон из морга. Да, хорошо, что он не ел - желудочный бунт прекратился после нескольких глубоких вдохов.
- Зачем? - прошептал Платон, когда из морга неспешной походочкой вышел Дерпфельд. - Зачем его вскрывали? Неужто нет больше сканеров и...
- Тело нашли в таком виде.
- Где? В морге?
- Нет. В спальне. И никаких намеков на внутренности. Как будто их кто-то сожрал. И даже крови почти не было. Чистые простыни - лишь несколько капель вокруг...
- Его убили в другом месте, а тело перенесли, - Платон иногда почитывал детективы, все больше классику, про те времена, когда не было молекулярных анализаторов и детекторов правды в каждом полицейском участке. Ныне все загадки разрешаются сразу или не разрешаются никогда. Слишком тороплива жизнь: вчерашнее преступление становится фактом прошлого, разгадано оно или нет. Статистика говорит - раскрываемость семьдесят процентов. И значит, тридцать не раскроют никогда. Тридцать безнаказанных преступлений из ста запланированы. Статистика неопровержима. Странно даже, что Дерпфельд копается с этим делом. Видимо, процент семьдесят не достигнут еще на Райском уголке - и это объясняет все.
- Может быть, и так. Но это "другое место" пока не найдено.
- Что нужно от меня? - Платон чувствовал себя совершенно раздавленным. Если бы Вил Дерпфельд попросил его сейчас признаться в убийстве Кормана, он бы это сделал.
- Думал, ты что-то можешь прояснить. Зачем же я тебя притащил на Ра-й? Чтобы ты только ахал и блевал?
- Я не блевал.
- Но собирался. Честно говоря, я сильно разочарован.
- Я тоже. Мне надо зайти в бар и выпить.
- Пей, - милостиво разрешил полицейский. - Ты же не арестованный. Но выпивка за твой счет. И еще вопрос... - Дерпфельд чувствовал, что свидетель сейчас мягче воска и не торопился выпускать добычу. - Как у Кормана было со здоровьем? Какие-нибудь хронические заболевания?
- Никаких... Насколько я знаю, конечно. Были травмы... В экспедициях всегда что-то случается... Но он тут же о них забывал. Впрочем, у него не было ничего серьезного. - Археолог напряг свою генетически уплотненную память. - Если не считать случая в замке Семи башен. Кормана завалило в подземелье и раздробило ногу. Доктор Ежевикин его заштопал. Симпатичный такой старикан. У него был один недостаток: он все время поучал нас по всем вопросам.
- Вы брали с собой доктора? В экспедицию - доктора?.. Это же безумные бабки!
- Доктор Ежевикин - искатель приключений. Как я, как Корман. Ездил, так сказать, из любви к старине.
4.
В первые дни знакомства профессор Рассольников считал Кормана чистым служителем чистой науки - точной копией образа сумасшедшего ученого. Образа, который уже более десяти веков не сползает с экранов компов, голографов и с электронных страниц упрямо не желающих умирать книг. У Кормана никогда не было дома ни на одной из самых захудалых планет, он таскал свой старенький научный комп в кейсе, ел что попало, и даже к женщинам был равнодушен. В том смысле, что Фред не делал различия между живыми женщинами и андроидами для сексуальных услуг. Но однажды Корман признался Платону - кажется, они выпили тогда изрядно после провала очередной экспедиции - так, вот, дилетант Корман признался своему другу профессору Рассольникову, что мечтает стать богачом. Да, да, очень-очень богатым. Галактическим миллиардером. И когда-нибудь на какой-нибудь планете он отыщет такое...