— Что тебе нужно от Генки? — последовал вопрос, которого я и вовсе не ждала.
— В каком смысле?
Я уже с трудом сдерживалась, а он смотрел на меня так, словно я ведьма, а он инквизитор. И сейчас выведет меня на чистую воду и приговорит к сожжению. Знал бы он, что это его драгоценному братику понадобилась моя помощь, наверное, сменил тон. Но именно об этом я и обязана была молчать.
— Слушай, ну я же не слепой. За лоха-то меня не держите, — снова и еще кривее усмехнулся Макар. — У Генки вон даже руки дрожат, когда касается тебя. И смотрит он на тебя так, словно боится чего-то. Или ты Гитлер в юбке, но отлично маскируешься, или он тебе нужен, как телеге пятое колесо… Только вот, в чем дело, никак не пойму.
И снова я опешила, а Макару этого времени хватило, чтобы встать со стула и приблизиться ко мне вплотную. Отступать было некуда. Филейной частью я уперлась в разделочную поверхность, а впереди на меня напирала эта груда мышц.
От него пахло довольно резким мужским парфюмом с примесью спиртного. Как ни странно, но запах мне не показался противным, даже напротив. А вот то, что стоял он слишком близко и явно заглядывал в вырез моей футболки, мне совершенно не нравилось. От этого напрягало и бросало в жар. А может, последнее со мной случилось, потому что чувствовала жар, исходящий от его обнаженного торса.
— Вы хоть целуетесь?
Первой моей реакцией стала попытка ускользнуть бочком. Но я и дернуться не успела, как накаченные руки уперлись в столешницу по обе стороны от моего бренного тела с изрядно испуганной душой.
— Так что, Елена Прекрасная, целуешься ли ты с моим братом? — еще тише и проникновеннее проговорил Макар, приблизив при этом ко мне свое лицо чуть ли не вплотную.
Вот тогда я лихорадочно принялась соображать, как бы поступила скромная воспитанница детдома в такой ситуации. Тот факт, что таких людей я в принципе скромнягами не считала, опустила. Генка от меня хотел именно скромности и покорности. Их я и должна изображать, чтобы не ударить в грязь лицом и не подорвать репутацию. Ну и еще нужно абстрагироваться от реакции собственного тела на этого мужчину — близость его отчего-то меня нешуточно разволновала.
— Макар, ты стоишь слишком близко, — уперлась я ладонями в его грудь и попыталась оттолкнуть. При этом доверительно заглянула в его глаза и всеми силами старалась покраснеть. Последнее, кажется, получалось отвратительно. От злости, что разгоралась внутри меня, вместо румянца по лицу могла разлиться бледность. Я себя знала. — Это неприлично. Ты меня смущаешь. И Гена…
— А что Гена? Я ничего не делаю с тобой, — усмехнулся он. — А вот ты почему-то не можешь ответить на самый простой вопрос, сиротка.
Ох! А если бы я на самом деле была такой? Ведь в его устах сейчас это определение прозвучало как оскорбление.
— Да, сиротка! — уже более твердо посмотрела я в его глаза. — Но честная и порядочная. Отойди от меня, пожалуйста, не провоцируй.
— Ух ты, как мы заговорили! — притворно-восторженно выдохнул он мне в лицо. — Наверное, ты еще и умная сиротка?
А ты хам, каких еще поискать. Но вслух только и сказала:
— Не жалуюсь. И Гена тоже не жалуется. И да, мы с ним целуемся. А еще спим вместе.
Вот тут я залилась краской, судя по жару, опалившему щеки. Но причиной стал отнюдь не стыд, а воспоминания о первом совместном вечере, когда Генка решил забраться в мою постель, пусть и с благими намерениями — выспаться как следует. Я же погнала его на пол, решив, что даже целомудренно не хочу делить ложе с лучшим другом. А он, так еще и надулся. Благо, с утра оттаял — Генка вообще не умел долго обижаться. Воспоминания меня рассмешили, и я едва сдержала смех.
— И я должен тебе верить? — прищурился Макар.
— Конечно! — подобострастно ответила я.
Конечно же, мне совершенно другое хотелось ему сказать. Будь я самой собой, уже бы включила злую иронию. Но сейчас вынуждена была проговаривать все разве что про себя. А так хотелось поинтересоваться, не желает ли Макар подержать рядом с нами свечку в ближайшую ночку. О том, как стали бы выкручиваться с Генкой, пожелай его брат этого, старалась не думать.
— А если я сейчас проверю, умеешь ли ты целоваться? — огорошил он меня очередным вопросом, какого я уж точно не ждала от этого взрослого мужика.
— Тогда я тебя ударю, — выпрямила я спину и выпятила грудь.
Ох как зря я это сделала — моя грудь сражу же коснулась его груди, да еще и самыми чувствительными точками, которые тут же отреагировали на прикосновение.