— Вы, надеюсь, знаете на кого замахнулся Чабаненко? — объяснил Яшевский. — На Героя Социалистического Труда председателя колхоза «Гигант» Смирнова, депутата районного Совета. Его весь район, вся область знает. И мы не позволим чернить кадры.
— Чабаненко, кажется, ветеран войны, коммунист, — уточнила Лена.
— Был коммунистом. Сейчас его дело будет рассматривать партийная комиссия обкома. Поэтому мы и задержали до ее решения публикацию статьи, разоблачающую клеветника. Заберут у него, у этого Чабаненко, как пить дать, партийный билет, попомните мое слово.
Несколько суток Елена была в колхозе «Гигант». В три часа утра вместе с девчатами-доярками и народными контролерами шла на фермы и целый день находилась там. В бухгалтерии хозяйства и на молокопунктах внимательно изучала документы, сверяла их с официальными рапортами и отчетами. Затем с народными дозорными выехала в соседние колхозы и районы и вновь возвратилась в «Гигант».
С Чабаненко Елене потолковать не удалось. Зоотехник тяжело заболел. Пришлось удовлетвориться записной книжкой, которую передал журналистке его сын.
К встрече со Смирновым Елена была давно готова. Все выписки из документов, свидетельства, письма, заявления — тщательно собраны и зафиксированы.
Председатель доброжелательно принял спецкора, пригласил сесть поудобнее, добродушно заметил, что начальство и повыше все дела свои в хозяйстве начинает с этого кабинета. А вот представитель газеты, укоризненно бросил он, появилась здесь уже перед самым отъездом. Не хорошо, не уважительно. Елена возразила, что она пыталась давно зайти к председателю, но ее не приняли, на что он, усмехнувшись, ответил, что был занят. Не грех бы и подождать, — снисходительно добавил Смирнов. Впрочем, все это не беда. Важно найти общий язык с нашей печатью — самым мощным оружием. Если интересует опыт — он готов помочь, несмотря на занятость и перегрузку.
Елена внимательно посмотрела в глаза Смирнову, увидела узоры переплетающихся морщин, избороздивших его лоб, и решительно объяснила: к сожалению, не интерес к опыту привел ее сюда. А пусть извинит ее председатель за прямоту — липовые сводки: из них следует, что надаивают молока в колхозе больше всех в районе и даже области.
Уже начинающий тучнеть Смирнов спокойно открыл ящик стола, вынул бумаги и равнодушно сказал: «Россказни это все, дочка. Кто-то уже пробовал их травить, да обжегся. А мы, как больше всех давали молока, так и даем. Можно легко проверить по этим бумагам. А кому этого недостаточно — и на молокопунктах можно уточнить».
Елена выдержала тяжелый взгляд Смирнова, вынула из портфеля блокнот и твердо проговорила: сдаете действительно больше всех, но молоко это не ваше. Скупаете его в соседних районах и даже в городе.
— Брехня! — стукнул кулаком по столу Смирнов. — Обычные хозяйственные расчеты между колхозами.
— Очковтирательство это, — решительно сказала Елена. — И не единственное. Поинтересуйтесь заодно и вашими переселенцами. Кто они? Знамя вам вручили, ссуды от государства получили. А переселенцы-то фиктивные, безвыездные. С одного дома в другой переселяются.
Смирнов резко поднялся со стула.
— Ерунда все это. Но, — тяжело вздохнул он, — проверю. И если заместитель или кто другой накуралесил тут, пусть пощады не ждет.
Голос его задрожал, порывистый кашель нарушил тишину кабинета. Смирнов неожиданно заговорил о том уже сравнительно далеком времени, когда руководил тракторной бригадой. И Золотую Звезду получил он не за сочинение сводок и писанину. Елена молодая, не помнит этого. Еще под столом ходила, когда его бригада среди лучших в области была, пусть посмотрит старые газеты. Почти ежедневно Смирнов да Смирнов. Ему тогда Героя дали, всем хлопцам из бригады — ордена.
— Я это знаю и очень ценю, — ответила Лена. — Но поймите, Игнат Фомич, это ведь ни в коей мере не оправдывает липовых сводок, очковтирательства, раздувания мнимых успехов в животноводстве, расправу с теми, кто выступал против этого.
Смирнов вновь приподнялся со стула. Ветерок, ворвавшийся в раскрытое окно, растрепал его волосы. Глаза повлажнели.
— Смелая ты, как я погляжу, — снова заговорил он. — Так пусть будет всем хорошо известно — мне должности и ранги не нужны, свое звание заработал честными руками, вот этими мозолями. — Он повернул вверх ладони. — А кто-то за свою должность обеими руками держится. Боится упустить. Пусть Яшевский расскажет, что он добрым людям советовал, как временное мероприятие. На что в спину толкал. Конечно и сам не ребенок, должен был своим умом во все вникать. Ну да ладно, — снова вздохнул он, — обо мне особый разговор будет.