Морозный, январский день. К зданию Совета непрерывно подъезжают парные городские сани-козыречки. Не спеша поднимаются, осматриваются по сторонам и медленно направляются к подъезду солидные люди в шубах, поддевках. В комнатах Совета встревоженный, нестройный гомон. Наконец все приглашенные съехались. Начинается заседание. Говорит Соколовская:
— Мы собрали сюда ту часть граждан нашего города, которая знает цену деньгам и умеет их считать. Не у всех, конечно, тугой карман, но кое-какие деньжата у вас есть. Городская касса — пуста, прежние хозяева города постарались, чтобы народной власти ничего не осталось. Однако власть может обойтись без денег, а школы, больницы, благотворительные учреждения, городские бытовые службы — не обойдутся... Не найдем средств — завтра прекратится поступление воды, остановится электростанция, закроются больницы и школы, в детском приюте дети останутся без обеда... Исполком Совета подсчитал, что на первых порах, так сказать, для обзаведения, требуется шестьсот тысяч рублей. По нашим временам это не так много. Всю эту сумму в трехдневный срок внесете вы. Как это сделать, решите сами. Исполком Совета рекомендует сейчас же, не выходя из этого зала, избрать комитет из наиболее уважаемых вами лиц. Он установит, кому сколько нужно внести денег. Это касается всех, кто здесь присутствует. На час я отлучаюсь, избирайте комитет или бюро, решайте дело так, чтобы сегодня к вечеру в казначейство поступила одна треть намеченной суммы.
Собравшиеся не ожидали такого краткого доклада председателя Совета и тем более такого заключения. Но когда ровно через час Соколовская вновь появилась в зале, ей был передан список участников собрания с указанием суммы и срока взноса.
Черниговский Совет много делал для оказания продовольственной помощи Советской России. Первый железнодорожный состав с хлебом был отправлен в подарок рабочим Петрограда.
Большим злом являлись спекулянты-мешочники, запрудившие все железнодорожные станции. Соколовская провела через исполком решение о создании заградительных отрядов на всех станциях, уполномочив их конфисковывать хлеб у спекулянтов.
В феврале Совет утвердил четыре инициативные группы из крестьян-бедняков, добровольно пожелавших объединиться для совместной обработки земли. Это были первые ростки коллективных хозяйств.
Еще в декабре 1917 года в Чернигове был создан отряд Красной гвардии. После установления Советской власти стали раздаваться голоса, что Красной гвардии делать нечего, и ассигнований на ее содержание отпускать не следует. При обсуждении этого вопроса в Совете Соколовская внесла предложение не только расширить отряд Красной гвардии в городе, но и создавать отряды, ревкомы по всей губернии. Предложение председателя Совета принимается единогласно: большевики понимали, что без борьбы эксплуататоры власть не уступят.
Находясь однажды в городе, Соколовская зашла в казармы бывшего 13-го запасного пехотного полка. Там она узнала, что под арестом содержится большое число офицеров царской армии. Командир партизанского отряда, охранявший офицеров, сообщил, что скоро вся эта «золотопогонная банда» будет отправлена на тот свет.
На следующий день в Совет были приглашены те, кто собирался расстрелять офицеров. Рассмотрев списки арестованных, разобравшись с обвинениями, которые им предъявлялись, Соколовская пришла к выводу, что за исключением 3-х офицеров, действительно виновных перед революцией, все остальные 75 человек не совершили преступлений, которые караются смертной казнью. Офицеров выпустили, многие из них пошли на службу Советской власти.
Один раз Соколовской сообщили, что к ней уже дважды приходил протоиерей местного собора, но никак не может захватить ее в Совете. Пришел и в третий раз. Он обратился с просьбой о выделении средств на содержание соборного хора и отправление церковных служб. Протоиерей убеждал председателя Совета, что у церкви и Совета «почти» одни и те же цели, что служители церкви будут вместе с большевиками «идти вперед к светлому будущему» и т. д. Долго объясняла Соколовская посетителю, что Совет не имеет средств, и, если бы имел, то все равно не мог бы отпускать их церковникам. Протоиерей ушел с обидой, сказав, что он будет жаловаться в высшую инстанцию.