Соколовской предстояло провести два собрания: в районе Куликовской волости, на полпути между Нежиным и Черниговым; и в селе Ивот Новгород-Северского уезда.
Первая поездка прошла без приключений, если не считать того, что Соколовская и ее сопровождающий немного проблуждали в лесу, разыскивая подпольщиков.
Собрание проходило на небольшой поляне, окруженной густым кустарником. Лес и ночь изменили голос Соколовской, они же скрыли изящество, грацию и красоту оратора. Но ясность мысли, внутренняя убежденность в правоте своего дела, невидимая, но всеми чувствуемая твердость и чистота характера Соколовской, оставляли след в сознаний слушателей.
Соколовская говорила, как всегда, коротко. Рассказала о том, что губком партии и губревком главное внимание в настоящее время уделяют подготовке сил, которые способны изгнать оккупантов из черниговских земель.
— Что для этого требуется? — ставила вопрос Соколовская. И тут же формулировала четкие конкретные задачи перед собравшимися.
— Превратить малочисленные отряды в массовые. В каждом селе отряд, а в этом отряде — если не все, то большинство взрослого мужского населения. Надо приобретать оружие — у многих припрятаны ружья, сабли, штыки; привести это все в порядок; всеми путями добывать оружие и патроны у немецких оккупантов. Сделаем это — сольем все разрозненные отряды в крупные соединения, выделим командующих, установим единый во всей губернии день выступления. И тогда пусть неприятель рассчитывается за все то, что он сделал на нашей земле.
После Соколовской выступали местные работники, командиры партизанских отрядов. Линия губкома партии большевиков получила одобрение. В конце собрания Соколовскую попросили рассказать о текущем моменте. Расходились, когда уже светало, и лесную тишину нарушили мелодичные голоса пернатых.
18 мая 1918 года Соколовская на пароходе «Рассвет» по реке Десна выехала в Новгород-Северский. Этот путь считался у подпольщиков более безопасным, чем по железной дороге, где на каждой станции хозяйничала немецкая фельджандармерия. До пристани Макошино пароход шел без приключений. Но только он отошел от Макошино, как среди пассажиров начался переполох.
«Бандиты на пароходе!» — разнеслись панические возгласы.
Софья Соколовская и Ксения Листопад (она ехала этим же пароходом до Новгород-Северского, чтобы отправиться в Почеп) стояли на палубе, ожидая с минуты на минуту появления бандитов. Но они орудовали среди спекулянтов и торговцев, расположившихся в кают-компании. Нагрузившись награбленным, бандиты спустились в шлюпку, а пароход продолжал свой путь.
На пристани в Новгород-Северском снова произошел не весьма приятный случай. Не
успели отойти Соколовская и Листопад и десяти шагов от парохода, как их остановил оклик:
— Прошу извинения, госпожа Соколовская?
— Что вам угодно?— спросила Соколовская, увидев рядом с собой офицера комендантского патруля.
— Рад, что не обознался, мы с вами знакомы.
Полтора месяца тому назад, когда Соколовская по делам статбюро была в губерниальной комендатуре, с ней пытался заговорить офицер, стоявший сейчас перед ней.
— Какая счастливая судьба вас к нам привела, надолго ли? Где ваш багаж, мои молодцы с вашего любезного согласия доставят его туда, куда вы укажете,— не унимался офицер.
Назойливость гетманского офицера переходила уже границы приличия.
— Прошу оставить нас, господин офицер, в покое,— резко ответила Соколовская.— Если ваше любопытство вызвано служебными обязанностями, то отвечу: по предписанию земской управы приехали на один день, сегодня этим же пароходом возвращаемся домой.
Офицер что-то еще пытался говорить, но Соколовская и Листопад, не слушая его, ушли. Три дня спустя, возвращаясь в Чернигов, Соколовская снова встретилась с этим офицером, он, поклонившись, молча проследовал своим путем.
Собрание коммунистов с участием командиров партизанских отрядов уезда проходило в селе Ивот, верстах в 10-ти от Новгород-Северского. Здесь подпольщики и партизаны чувствовали себя свободнее, чем в других уездах губернии,— рядом находилась граница Советской России, а часть волостей Новгород-Северского уезда не была захвачена германскими войсками. Однако конспирация соблюдалась строго.