Участники заседания решили отклонить предложение о немедленном восстании. Решено было только провести совещание представителей всех революционных групп действия французских частей и кораблей с участием членов областкома партии, военно-революционного комитета и Иностранной коллегии, чтобы обсудить сложившуюся обстановку, дать четкие указания подпольщикам на ближайшее время их деятельности. Вся подготовка совещания, назначенного на воскресенье, 2 марта, поручалась президиуму Иностранной коллегии.
Днем 1 марта заседал президиум Иностранной коллегии. На заседание были приглашены все руководители национальных групп коллегии. Еще раз были уточнены вопросы для обсуждения на совещании. У всех было приподнятое, бодрое настроение, никому не приходила в голову мысль о надвигающейся опасности.
В условиях постоянной слежки подпольщикам приятно было почувствовать себя в среде верных друзей и товарищей, с которыми можно поговорить по душам, поделиться своими мыслями и планами на будущее. Расходиться никому не хотелось, все слушали Жанну Лябурб, которая вдохновенно говорила о ближайших перспективах.
— Несомненно, революция скоро победит. Тогда я обязательно вернусь во Францию. Я хочу рассказать всем правду о русской революции. Это моя заветная мечта!
После заседания Иностранной коллегии Жанна Лябурб отправилась на свою временную квартиру (Пушкинская, 24) — прежнюю пришлось оставить по конспиративным соображениям.
А на следующий день, 2-го марта, стало известно об аресте и расстреле Жанны Лябурб, Жака Елина, Михаила Штиливкера. Потом снова провал — были арестованы Александр Вапельник, Исаак Дубинский, Александр Винницкий.
Рабочие Одессы устроили Жанне Лябурб торжественные похороны. Многие фабрики и заводы остановились. Тысячи людей пошли на кладбище с венками, увитыми красными лентами. На одном из венков надпись: «От областного комитета РКП(б). Смерть убийцам».
Участник похорон, близко стоявший к работе Иностранной коллегии Михаил Гарин рассказывал, что когда обком партии решил возложить на могилу Жанны Лябурб венок, то Соколовская сама отправилась его заказывать. Он ее спросил:
— Елена, разве кто-либо другой не может выполнить это задание?
— Где опасность, туда других не посылают. Самой надо пойти,— ответила Соколовская.
«Погребение было бесконечно грустным, но и торжественным,— писала Соколовская.— Масса венков с красными лентами была возложена на могилы. А кругом нас, собравшихся около могил, была цепь вооруженных, злобно смеявшихся солдат, отпускавших грубые замечания, вроде: «Чего плачете, это не первые и и не последние».
Речей не произносили — кругом было полно шпиков и переодетых полицейских, которые прислушивались к каждому слову.
Во время похорон произошел опасный инцидент. В числе других, венок от областного комитета несла Елена. Один из полицейских схватил Соколовскую за руку. Михаил Гарин оттолкнул полицейского. Полицейский бросился на него. Владимир Елин и другие большевики, находившиеся рядом, оттащили полицейского в сторону.
Сразу же после похорон подпольщики стали расходиться. Елена, Михаил Гарин и две девушки шли вместе. За воротами кладбища они заметили, что за ними увязался «хвост». Тогда Елена взяла первого попавшегося извозчика и быстро поехала. Когда она оглянулась, то увидела, что ее товарищи разбегаются в разные стороны, а шпик пытался взять дрожки, чтобы догнать Елену, но на дрожки вскочило несколько рабочих парней, и незадачливый детектив остался на бобах. Соколовская проехала несколько улиц и была уже вне слежки.
Весть о трагической гибели Жанны Лябурб дошла до Москвы. Делегаты VIII съезда РКП(б), проходившего в марте 1919 года, стоя, спели похоронный марш в память героической дочери французского народа. Вместе со всеми делегатами съезда стоял и пел Владимир Ильич Ленин.
В докладе на VII Всероссийском съезде Советов Владимир Ильич говорил:
«Мы знаем, что имя француженки, тов. Жанны Лябурб, которая поехала работать в коммунистическом духе среди французских рабочих и солдат и была расстреляна в Одессе,— это имя стало известно всему французскому пролетариату и стало лозунгом борьбы, стало тем именем, вокруг которого все французские рабочие, без различия казавшихся столь трудно преодолимыми фракционных течений синдикализма,— все объединялись для выступления против международного империализма» [28].