Мне следовало начать подготовку к посвящению немедленно, чтобы по прибытии в святилище я могла глубже и полнее постичь таинства ритуала. Богини открывают свою тайную природу только тем, кто прошел посвящение и получил от них признание.
Занималась со мной наедине пожилая женщина, которая служила у моей матери с самого ее детства. Звали ее Агава; она водила меня на прогулки по полям, где начинался сев, и протяжно, словно пела, рассказывала мне истории. Лицо мне велели закрывать покрывалом, чтобы его не увидели крестьяне, которые повстречаются в поле. Поэтому даже самый ясный день казался мне пасмурным. Повсюду нас сопровождали два стражника, вооруженных мечами. Они тоже готовились к посвящению.
Из-за покрывала я видела как в тумане, но слышала хорошо, а все звуки, голоса птиц и людей свидетельствовали, что наступило то время года, когда земля пробуждается, вновь согретая солнцем. Я чувствовала влажный запах свежевспаханной земли, слышала лязг плугов и фырканье волов. За плугом шел крестьянин, который бросал зерно в мягкие борозды, а следом за ним мальчик мотыгой прикрывал зерно землей. Над ним кружились, каркая, вороны – они не прочь были полакомиться. Даже в низких звуках вороньих криков мне чудилось предвкушение счастья. Мальчик кричал и отгонял птиц, не переставая смеяться.
– Земля ликует, а почему? – Агава остановилась так внезапно, что я натолкнулась на нее. Она оглянулась и впилась в меня взглядом, но моего лица нельзя было увидеть сквозь покрывало.
– Потому что Персефона возвращается на землю из подземного царства, – не колеблясь выпалила я: это же всякий знает, для этого не требуется никакого посвящения!
– И что?
– И теперь Деметра, которая оплакивала разлуку с дочерью, радуется и наполняет жизнью все растения. Вот почему зеленеют поля, расцветают цветы и деревья.
– Хорошо. Правильно, – кивнула Агава. – А можем ли мы увидеть и услышать Деметру? Встретить ее среди нас?
– Не знаю. Вряд ли. – Я растерялась. – В любом случае она изменит облик. Ведь она изменила облик, когда пустилась в странствия, чтобы найти Персефону, разве не так?
– Да, так, – кивнула Агава.
Она взяла меня за руку, и мы пошли дальше, по меже, разделявшей два поля: одно с ячменем, другое с пшеницей. Зеленые побеги напоминали волосики младенца и казались очень уязвимыми.
От Агавы я узнала историю Деметры во всех подробностях. В пору молодости и веселья богиня родила от своего брата Зевса дочь Персефону. Веселость Деметры прошла, когда она потеряла юную Персефону. В нее влюбился Аид и отправился к Зевсу просить ее руки. Боясь отказом обидеть старшего брата и понимая, как рассердится Деметра, если дочь ее окажется в Тартаре, Зевс поступил дипломатично. Он сказал, что хоть и не дает согласия, но и не отказывает. Услышав такой ответ, Аид решил украсть девушку, когда та собирала полевые цветы у Элевсина. Девять дней и ночей без еды и питья бродила Деметра, искала дочь. На десятый день она явилась в Элевсин и, изменив обличье, предложила царю Келею и его жене Метанире стать кормилицей их новорожденного сына. Хромая дочь царя развлекала Деметру стихами, подчас смешными и непристойными, а старая няня угостила ее ячменным киселем.
Триптолем, старший сын царя Келея, который пас отцовский скот, рассказал Деметре, как десятью днями раньше земля неожиданно разверзлась, свиньи полетели вниз, затем раздался тяжелый конский топот. Появилась запряженная черными лошадьми колесница – ее возничий сжимал в объятиях кричавшую девушку – и исчезла в провале.
Тогда Деметра заявила Зевсу, что земля останется бесплодной, пока ей не вернут Персефону. Зевс ответил: «Ты получишь свою дочь обратно, если за это время она не отведала пищи мертвых». Но один из садовников Аида заявил: «А я видел, как госпожа Персефона сорвала гранат с дерева в нашем саду и съела семь зерен»[4].
4
В древних обществах существовало табу на пищу красного цвета, которая предназначалась только мертвым. Считалось, что гранат и алый анемон возникли из крови Адониса, возлюбленного Афродиты, которого растерзал дикий кабан.