— Да, все верно. Это я заработался. Мастер Улиус… — крикнул мужчина, светясь, как начищенный чайник, заставляя меня поморщиться, — проверьте, пожалуйста, состояние Элениэль и сразу же сообщите мне.
— Конечно, дей Сонтарис.
— Пойдем, Ларейна, не будем мешать мастеру.
Женщина, называющая себя матерью Элениэль, вздрогнула от приказа мужчины, но безропотно повиновалась, мягко ступая за супругом. М-да, точно жертвенная овца. Я же, проследив, как за «родителями» закрылась дверь, цепко посмотрела на местного врача именуемого Мастером. Усталость и слабость в моем новом теле, конечно, раздражала, вот только позволить себе сейчас расслабиться я уж никак не могла, а значит нужно действовать быстро и четко, а то новоиспеченный папаша не внушает мне никакого доверия.
— Мастер Улиус… — пробормотала я, раздумывая, как лучше поступить.
— Да, дейра Элениэль?
— Вы сможете вылечить мою… амнезию?
— Амне… что?
— Говорю, мне нужно вспомнить все, что я забыла.
— Конечно, я сейчас проверю ваше состояние, а после с дозволения дея Сонтариса дам вам нужное снадобье, — кивнул мужчина, смотря на меня с неким отцовским попечительством.
— А сама я решения принимать не могу? — зацепившись за главное, в лоб спросила я мужчину.
— Ну что вы… — поцокал языком местный врач, но взгляд отвел, заставляя меня все понять без слов. — Вы, конечно же, можете принимать решения сами, но…
— Я поняла, не утруждайтесь, — мрачно кивнула я, усилием воли заставляя себя лежать на месте, а не вскочить с кровати разъярённой гарпией.
Быть мне, похоже, слепым котенком в этом мире, а не полноправной осведомленной девушкой. Ну что ж, если незнакомка, таким образом, пыталась меня проучить, то она сильно просчиталась, я не забываю и не прощаю ничего.
Додумать, что я смогу сделать, если мы еще когда-то встретимся, я не успела, Мастер достал какой-то обруч, напоминающий мне кусок проволоки и надел мне его на голову, заставляя нахмуриться. Опыты что ли проводить собирается? Так я его сама на молекулы пущу, если хоть один волос с моей головы упадет.
— Простите, дейра, совсем вылетело из головы, что вы и считывальщик не помните. Ничего не бойтесь, я только проверю состояние вашего организма.
— Это больно?
— Нет, что вы, совершенно не больно!
Кивнув, пытаясь немного расслабиться, я послушно ждала, когда Мастер активирует этот считывальщик, ну и название, но совсем не была готова к тому, что голову сдавит адской болью, а перед глазами пролетят картинки чужой, беззаботной, но не счастливой жизни…
Тяжело дыша, я невидящим взглядом смотрела на стену, никак не реагируя на взволнованные вопросы Мастера. У меня буквально все плыло перед глазами, смешиваясь от чужих воспоминаний, нередко прибавленных большой порцией слез.
Элениэль не падала с лошади, впрочем, как и с лестницы. Она устала, не хотела жить. Нашла более легкий путь и выпила крысиный яд, тихо позаимствованный у прислуги, явно надеясь больше никогда не проснуться.
Для меня такой выход из ситуации был слабостью, но кто я такая, чтобы осуждать ее? Правильно, никто. Я хоть и видела ее воспоминания, знаю все, что знала она, но мы разные. Как огонь и вода, как черное и белое. Да и чего можно ожидать от девушки, которая, кроме вышивки и не занималась ничем, предаваясь унынию и, скорее всего, навязчивым мыслям.
Мысленно хмыкнув, я прикрыла глаза, стараясь сложить в голове все картинки воедино и проследить ход событий чужой жизни. Элениэль явно была девушкой хрупкой душевной организации. Она боялась так называемого отца, который, благодаря одному случайно подслушанному разговору родителей, оказался и не ее отцом вовсе.
Вот и они, уловки судьбы. В мире, где, оказывается, процветает многомужество из-за меньшего количества женщин, дей Сонтарис стал единственным мужем дейры Ларейны и где он только биологического папу Элениэль дел? Хотя, если делать выводы из слов Элениэль, всплывающим в голове навязчивыми жужжащими раздражителями, то она считала такую связь своей матери ничем иным, как великой любовью. Но мне, как хлебнувшей немного говница такое положение дел могло сказать только одно — нужно быстрее отсюда смываться, пока загребущие руки папаши не дошли и до моей новой тушки.
А если вспомнить еще один факт, который и стал для Элениэль точкой невозврата, то убегать нужно в кратчайшие сроки. Нет, это же нужно было додуматься и уже договориться о свадьбе для нелюбимой «дочери» в день ее совершеннолетия, то есть, когда ей исполниться двадцать. И если память мне не изменяет, то осталось порядка семи дней!