Блондель слышит голос Ричарда Львиное Сердце. Художник Г. Доре
Исследователь и переводчик творчества трубадуров А.Г. Найман верно отмечает: «Уже само добровольно принятое страдание оборачивается для трубадура радостью. Трудно переоценить культурное значение той революции, которую повлекла за собой новая концепция незаинтересованной любви, неизвестная ни античности, ни (до прихода трубадуров) средним векам. По словам английского ученого Роберта Бауры, роль куртуазного идеала заключалась в том, что в эпоху, когда плоть считалась греховным началом, трубадуры “освободили и освятили плоть, подчинив ее непогрешимому идеалу смирения и самопожертвования, и разрешили конфликт между душой и телом”». Не порывая с изначальным эротизмом, эта концепция, сделавшая Даму принципиально недоступной, сосредоточила энергию любви на ее идеальном аспекте. Явившись источником духовного совершенствования для мужчины, эта любовь в какой-то мере освобождала и женщину от господствовавшего на протяжении средних веков отношения к ней как к существу низшего порядка, виновнице грехопадения и сосуду зла. Но это – уже далеко идущие последствия новой идеи любви, родившейся под небом Прованса». Монтаньяголь утверждал, что «любовь не грех, а добродетель, в силу которой дурные люди становятся хорошими, а хорошие – совершенными», и ему вторит Аймерик де Пегильян:
Философия самосовершенствования любящего красной нитью проходит через все творчество трубадуров.
Русский исследователь В.Ф. Шишмарев подчеркивал, что возникший в Южной Франции куртуазный культ Дамы был реакцией на многочисленные браки по расчету или необходимости – в нем «впервые был поставлен вопрос о самоценности чувства и найдена поэтическая формула любви».
При этом сами воздыхатели вовсе не являли собой Рыцарей Печального Образа, как Дон Кихот со своей Дульсинеей: наличие обожаемой и не всегда досягаемой Дамы вовсе не исключало постельных шалостей с женщинами попроще или даже семейных союзов: как говорится, платоническое служение Даме – одно, радости плоти и продолжение рода – совсем другое. Ж. Флори указывает: «Куртуазный рыцарь будет ухаживать за дамой, доказывая тем самым, что он способен завоевать ее без насилия, искусно, кротко и галантно, – но при этом он бесстыдно возьмет свое (и если нужно, силой) у простолюдинки, крестьянки или горожанки. Пасторали XII–XIII вв., повествуя о случайных встречах рыцарей и пастушек, бегло сообщают, что в доброй половине случаев сексуальные домогательства рыцаря ждал успех, – но успех этот достигался силой. Заметим, что поэты ничуть не осуждают такой образ действий – настолько для них очевидно, что женщина низкого происхождения должна быть взята штурмом; более того, она должна почитать за счастье то, что была обесчещена или даже лишена девственности». Дауде де Прадас, трубадур из похотливых каноников, признавался:
Рыцарь и дама. Средневековая книжная миниатюра