реплику, которой я прерываю Клеопатру, приводя ее тем самым в
еще большую ярость. И вот, договорив свой монолог, Элеонора замол¬
кает на мгновение, потом тихим голосом, торопливо, как бы в скоб¬
ках, подсказывает мне мою реплику, после чего продолжает свою роль
с тем же дьявольским напряжением, словно и не заметила досадной
заминки.
...В конце трагедии,— пишет дальше Рази,— когда Клеопатра,
всхлипывая, начинает перечислять Долабелле (Долабеллу, как можно
догадаться, играл я) непревзойденные достоинства Антония, я был
так захвачен и покорен ее непередаваемой нежностью, потоком слез,
что несколько мгновений не мог произнести пи слова и только глядел
на нее, как завороженный. Внезапно она, словно очнувшись от своей
печали, самым спокойным, обычным топом торопливо прошептала
мне: «Продолжайте же! Быстро!» — и после моей реплики с прежним
чувством продолжала свой монолог...»
И только один-едипствеипый раз ей не удалось совладать с собой
на сцене. Это случилось во время представления пьесы Мельяка и Га¬
леви «Фру-Фру». Элеонора любила эту пьесу за контраст между
фривольным началом и драматическим финалом, который разреша¬
ется горечью сожалений и смертыо-освободительницей. Переход из
одного душевного состояния в другое, совершенно противоположное,
позволял ей проявить свой исполнительский талант во всем блеске.
Но однажды случилось нечто совершенно непредвиденное. В по¬
следнем акте ей на сцену приводят ребенка, по пьесе ее сына, которо¬
го, умирая, она крепко обнимает. На этот раз привели с улицы малень¬
кого мальчугана. Мальчик был так потрясен этой сценой, что разра¬
зился плачем и, обняв ее своими ручонками, умолял не оставлять его.
Дузе была потрясена. В этот вечер зрители не видели сцены смер¬
ти. Два существа — мать и сын, прижавшись друг к другу, горько
рыдали. С тех пор «Фру-Фру» навсегда ушла из репертуара арти¬
стки...
Сверх ожидания срок гастролей Дузе в Петербурге был продлен:
вместо 13 марта они заканчивались 20 апреля. Все спектакли, сы¬
гранные ею за это время, шли под сплошные овации. Она получала
множество подарков, дорога от гостиницы до театра нередко была
украшена розами. Увидев Дузе в «Жене Клода», молодой австрийский
критик Герман Бар" поместил во «Франкфуртор цайтунг» такую во¬
сторженную статью, что импрессарио Тэнкцер тотчас предложил
Элеоноре ангажемент на гастроли в Вене.
ГЛАВА X
В Москве, считавшейся сердцем страны, культурным центром
России, в кругах интеллигенции, живо интересовавшейся в те годы
социальными и художественными проблемами, отнеслись с недовери¬
ем к успеху Дузе в столице империи, городе чиновников и рафиниро¬
ванного светского общества. Таким образом, приехав из Петербурга
в Москву, Дузе опять оказалась одна-одинешенька, беззащитная пе¬
ред новой публикой, пожалуй, даже более многочисленной, нежели
петербургская, не менее искушенной и полной любопытства.
Дебют Дузе в Москве состоялся 2 мая в театре Корша, в «Даме с
камелиями». Появление актрисы встретили аплодисментами, но до¬
вольно жидкими, это была как бы дань вежливости, призванная не¬
сколько смягчить атмосферу скепсиса, которая царила в зале, пере¬
полненном сливками московской публики. Однако «с первого же акта
Дузе вполне овладела жадным вниманием залы; воцарилась в театре
та чуткая тишина, которая говорит о всецелом захвате зрителя сце¬
ной... Никому не хватает слов, чтобы выразить всю глубину испытан¬
ных ощущений. Действительно, на сцене была сама жизнь в истинно
реальной и высокохудожественной передаче. Знание итальянского
языка оказывалось для публики совершенно ненужным: интонации,
жесты, мимика и глаза артистки говорили богатым общечеловеческим
языком страсти и страданий». Так было написано в заметке, опубли¬
кованной в «Новом времени» 5 мая.
А еще 3 мая, на следующий день после спектакля, в крупнейшей
московской газете «Русские ведомости» появилась первая разверну¬
тая рецензия, написанная популярным московским театральным кри¬
тиком Иваном Ивановым 10°.
«Первое же появление г-жи Дузе на московской сцене показало,
что в настоящем случае разногласия немыслимы. Пред этим высокрш
творчеством исчезает разница в темпераментах, в эстетическом чувст¬
ве зрителей: все одинаково непреодолимо отдались чарующей власти
гения-художника; пред нами проходили те редкие моменты, когда ча¬
стица души всякого присутствующего в театре живет на сцене вместе
с исполнительницей, когда нет места предубеждениям, специальным
вкусам... В первый раз в московском театре мы были свидетелями еди¬
нодушного, стихийного энтузиазма публики, в первый раз мы видели,
как «поэзия» становилась самой чистой, неподдельной правдой, как
чужая жизнь и чужие страдания становились нашими, овладевали
всем нашим существом, нашу личность претворяли в образ, создан¬
ный артистом. И все это было сделано исполнительницей в пьесе, да¬
леко не совершенной ни в художественном, ни в сценическом отноше¬
нии... пред нами был единый, идеальный образ, в одно и то же время
и поэтически-художественный и реально-правдивый...— успех неслы¬
ханный...»
Восхищение было всеобщим и единодушным. «Итальянка совер¬
шила чудо, она помирила Петербург с Москвой!» — так закончил свою
рецензию один критик. Май в тот год выдался необычайно жарким,
однако москвичи отказывались от посещения летних театров на от¬
крытом воздухе и даже пренебрегали выступлениями блестящей Жю-
дик 101, чье совершенное искусство долгое время служило образцом
для молодежи из кружка Алексеева-Станиславского, предпочитая
всему этому душный, битком набитый зал театра Корша, где высту¬
пала Дузе. «У Дузе в Москве была одна-единственная соперница,—
тонко заметила Нина Гурфинкель, выступая в Риме на торжествен¬
ном вечере, посвященном столетию со дня рождения Дузе,— это
французская выставка, где восхищенным посетителям были пред¬
ставлены всякого рода искусства, всевозможная техника, предметы
роскоши, где, наконец, можно было полюбоваться сенсационной но¬
винкой— электрической иллюминацией и светящимися фонтанами!»
22 мая четвертым спектаклем «Дамы с камелиями» Дузе закон¬
чила свое короткое турне. Буквально утопая в цветах и бесчисленных
лавровых венках, перевитых лентами русских и итальянских нацио¬
нальных цветов, Элеонора пообещала в скором времени снова вер¬
нуться в Москву и вместе с труппой уехала в турне по русским про¬
винциальным городам.
С 26 мая по 2 июня она играла в Харькове, с 7 по 12 июня — в Ки¬
еве, с 15 по 25 июня — в Одессе. Кое-кто из ее русских друзей вы¬
ражал опасение, что провинциальная публика, незнакомая с иност¬
ранными языками, не знающая ни Сарду, ни Дюма, искусство Дузе
просто не постигнет. Но очень скоро эти опасения рассеялись. Если
Дузе с легкостью сокрушила языковый барьер, выступая перед из¬
бранной публикой, то решить эту задачу, выступая перед обычным
зрителем, оказалось для нее еще легче. Повсюду ее встречали с не¬
поддельным восторгом.
После отъезда Дузе Ив. Иванов подвел итог ее выступлениям в
Москве. «Репертуар г-жи Дузе, по крайней мере, на московской сце¬
не, состоял главным образом из французских пьес современных авто¬
ров. Наиболее сильная роль артистки — Маргарита Готье в драме
А. Дюма «Дама с камелиями». Сетовать за это на артистку нет осно¬
вания. Правда, творчество Сарду, Дюма, Мельяка часто слишком ни¬