спектакле «родина» в Александринском театре. Такой привилегии не
выпадало на долю ни одной иностранной артистке.
Из Петербурга она написала Бойто, между прочим упомянув о
том, что многие русские, главным образом женщины, спрашивают,
почему опа не привезла Шекспира. В связи с этим она перечитала
несколько сцен с Розалиндой («Как вам это понравится») и с Еленой
(«Конец — делу венец»). «Как прекрасно! Какая радость! Но там
есть интриги, которые надо уметь закрутить. Перечитайте Розалинду
и подскажите мне тон. Я ее вижу...» *. И в другом письме: «... Ты
читал Розалинду? Ну что? Какая любовь! Но мне кажется, ее очень
трудно будет поставить на сцене...» **. В своем следующем письме
из Петербурга она снова спрашивает у него совета, а из Москвы об¬
ращается с горячей просьбой к Панцакки 128, умоляя его перевести
для нее «дорогую «Анабеллу» Форда» 129. Ее охватило «безумное
желание» жить во времена Шекспира. А между тем у нее «перед
глазами мужчины (так называемые) во фраках и в белых галсту¬
ках...» «Таким образом Анабелла составит компанию Розалинде.
Я задыхаюсь, когда не работаю» ***. Но ни Бойто, ни Панцакки но
ответили ни слова. Совсем измучившись от напрасного ожидания,
смертельно устав от работы, она в конце концов, находясь в Москве,
слегла, что крайне разочаровало москвичей, и вынуждена была вер¬
нуться в Италию.
Там ее ждал сюрприз — Бойто прислал ей перевод шекспировской
пьесы, который она уже отчаивалась получить. Она ответила ему
27 марта из Санта-Маргерита: «Получила Розалинду. Вчера не рас¬
ставалась с ней всю ночь. Теперь, когда она у меня вся целиком, мне
кажется, что в пьесе вовсе нет интриги. Может быть, это будет просто
потерянное время».
Между тем, несмотря на предательство и тягостный опыт прошло¬
го, Дузе все же не отказывалась от «Мертвого города». 28 марта она
направила Адольфо Де Бозису проект договора между ею и Габриэле
Д’Аннунцио, по которому обязалась отдавать поэту двадцать пять
процентов с каждого кассового сбора и десять тысяч лир компенсации
в случае, если бы она не захотела или не смогла поставить трагедию
до конца текущего столетия. В конце марта или в первых числах
апреля, после вмешательства Жозефа Примоли, известного тем, что
он всегда брался мирить людей искусства, когда между ними возника¬
ли всякого рода недоразумения, что бывало нередко и между Дузе и
Д’Аннунцио, произошло их примирение. Через несколько дней после
этого в Альбано поэт прочитал Элеоноре «Мертвый городV и увлек ее
своим проектом создания театра, который он предполагал воздвигнуть
на берегу озера Альбано, театра поэтического, свободного от всяких
спекулятивных соображений, где кроме его пьес ставились бы клас¬
сические греческие трагедии и произведения современных драматур¬
гов, достойные этой чести. Для драматического театра, неуклонно
идущего к упадку, он явился бы некоторым подобием того, чем для
театра музыкального стало детище Вагнера, созданное им в Бай¬
рейте.
Элеонора ликовала. Это было то, о чем она страстно мечтала дол¬
гие годы. Она родилась вместе с новой Италией, выросла вместе с ней,
хорошо помнила, какое большое значение имело сценическое искус¬
ство во времена ее юности, и считала, что ее собственные успехи не¬
отделимы от судьбы ее родины. Она всегда мечтала о создании такого
театра, который воспитывал бы и просвещал народ, о театре, который
был бы одновременно школой и храмом. К сожалению, мечтам ее
суждено было, до самого последнего ее вздоха, оставаться лишь не¬
сбыточными надеждами.
В первых числах апреля 1897 года она получила приглашение
сыграть несколько спектаклей в Париже. Ее неизменно волновала
встреча с требовательной парижской публикой, всегда готовой под¬
метить и высмеять любое несовершенство исполнения. В самом деле,
в отношении искусства Париж в те времена был подлинной столицей
Европы, городом, в котором создавалась или, напротив, рассеивалась,
как дым, мировая слава. И все же на этот раз Дузе согласилась на
гастроли, уступая настояниям импрессарио Шурмана, которому уда¬
лось склонить Сару Бернар пригласить Дузе в свой театр. Однако,
согласившись, Дузе не переставала терзаться сомнениями, опасаясь,
что ей не удастся завоевать парижскую публику, привыкшую к Саре,
большой артистке, владевшей всеми секретами утонченного мастер¬
ства, меж тем как ей придется играть на языке, знакомом лишь не¬
многим, пользуясь при этом далеко не совершенными переводами, и
к тому же исполнять роли, входившие в репертуар Сары Бернар. Из
итальянских пьес у нее была лишь «Сельская честь», но Дузе боя¬
лась, что драма не будет иметь успеха, после популярной в то время
одноименной оперы Масканьи из-за отсутствия музыки. В репертуа¬
ре у нее была еще «Грустная любовь» Джакоза и «Идеальная жена»
Прага, однако героини обеих пьес представляли интерес лишь для
местной публики, так как были родом из мелкобуржуазных семей, и
не могли увлечь широкого зрителя. Однажды, когда вместе с графом
Примоли она обсуждала все эти проблемы, вошел Д’Аннунцио. «Будь
у меня хотя бы «Мертвый город»!—воскликнула Элеонора и, на¬
бравшись храбрости, попросила у поэта его драцу. «Мертвый город»
предназначен театру «Ренессанс»,—с циничной откровенностью за¬
явил Д’Аннунцио, но, узнав, что Дузе приглашена гастролировать
именно в этот театр, обещал за две недели написать для нее новую
пьесу. На этот раз он сдержал свое слово. Через десять дней Элеонора
получила рукопись пьесы «Сои весеннего утра».
Еще до того как Дузе появилась в Париже, французские газеты
снова начали обсуждать тему «admirable» *. Они писали о том, что
соперница Сара, едва прочитав «Мертвый город», тотчас телеграфи¬
ровала Д’Аннунцио, и давали пространные сообщения о его новом
романе «Огонь», который, по всей вероятности, в скором времени
будет опубликован в «Ревю де Пари». Героиня романа, писали они,—
великая трагедийная актриса, венецианка, чей образ навеян автору
воспоминаниями о Гаспаре Стампа130. Терзаясь неверностью одного
недостойного поклонника, в которого была влюблена, она выразила
свои страдания в стихах, полных любви: «Жить, сгорая, и не чувство¬
вать боли».
Дебют Дузе в театре «Ренессанс» состоялся 1 июня 1897 года. Не¬
смотря на высокую цену за билеты (250 франков стоило кресло в
партере), зал был переполнен. По предварительным подсчетам после¬
дующие спектакли должны были принести небывалую сумму — мил¬
лион франков.
Дузе дебютировала «Дамой с камелиями». Публика безмолвство¬
вала в напряженном ожидании. Первые три акта прошли в нервозной
обстановке. Начался четвертый акт — апогей страданий и несчастной
страсти Маргерит, в котором Дузе была несравненна. Спектакль за¬
кончился под гром аплодисментов. Среди восторженных криков пуб¬
лики слышался голос Сары Бернар, из своей ложи кричавшей вместе
со всеми: «Brava! Brava!» Элеонора выиграла самую трудную битву.
На следующий день, под предлогом каких-то неотложных, а на самом
деле вовсе не существенных дел, Сара Бернар уехала в Лондон, где
пробыла все время, пока Дузе гастролировала в Париже.
«Сон весеннего утра», показанный 15 июня 1897 года, также имел
огромный успех. Д’Аннунцио на премьеру своей пьесы не приехал.
Однако он счел своим долгом присутствовать на премьере «Мертвого
города» с Сарой Бернар, состоявшейся 22 января 1898 года. Зато на