ном в веселом ритме оперетты, игра Элеоноры выделялась какой-то
мучительной, надрывающей сердце человечностью. Никогда доселе
зрители не видели такой нежной, такой поистине целомудренной Дез¬
демоны.
В Неаполе, который в те времена был самым театральным из
итальянских городов (в сезон 1878/79 года в одни вечер шли пред¬
ставления в десяти-двенадцати театрах, а случалось, количество их
доходило до девятнадцати), вокруг Дузе образовался кружок почита¬
телей, среди которых была Матильда Серао39, а также критики Бу-
тэ40 и Вердииуа41. У нее были уже и преданные друзья, неизменно
сидевшие в глубине партера, чтобы похлопать своей Пеннелле, как они
ее называли. Они с надеждой следили за ее первыми шагами по лест¬
нице, ведущей к славе. Даже Джачинта Педзана, и та начала прояв¬
лять интерес к молодой актрисе. Она поддерживала и ободряла ее,
побуждая играть так, как ей подсказывает собственная творческая
интуиция. Нечего и говорить, что Элеонора была счастлива работать
с большой артисткой, показавшей пример удивительного мужества.
В молодые годы Педзана была отвергнута Академией драматического
искусства Турина «по причине полной непригодности для служения
искусству» и все же потом совершенно самостоятельно стала актри¬
сой огромного диапазона, владевшей весьма обширным репертуаром
и завоевавшей признание как у себя на родине, так и за границей.
Элеонора не уставала восхищаться чудесным голосом Джачииты Пед¬
зана, ее новой, убедительной манерой исполнения. Она не могла за¬
быть, как в одной трагической сцене Педзана неожиданно несколько
раз взволнованно повторила одну и ту же реплику, каждый раз меняя
интонацию и все с большим нарастанием чувства. Впоследствии Элео¬
нора говорила, что в иные минуты она испытывала от игры Педзана
то же ощущение, что вызывали в ней некоторые лейтмотивы вагне¬
ровской музыки 42. Даже если Джачинта Педзана и не учила Элеоно¬
ру, как надо играть, не давала ей советов, все равно, работая рядом с
этой талантливой актрисой, опа прошла настоящую школу, имея пе¬
ред собой несравненный пример.
Проглядывая некоторые программы театра «Фьорентини», мы
имеем возможность убедиться, что только с апреля но май 1879 года
там было показано восемнадцать различных пьес. Если, с одной сто¬
роны, это приносило вред, ибо вынуждало актеров готовить роли в
спешке, а значит, подходить к ним поверхностно, то, с другой сторо¬
ны, позволяло юной Дузе пробовать свои силы в самых различных
ролях и таким образом совершенствовать свою сценическую технику.
Самый широкий отклик получило ее выступление в «Оресте» Аль-
фьери. В одной из рецензий того времени читаем: «С ее появлением
На сцене в роли Электры посредственную игру ее партнеров захлест>
пула волна поэзии... У этой хрупкой черноглазой девушки фигура мо¬
лоденькой гречанки. На ней грубая шерстяная туника, которую она
умеет носить с такой изысканной простотой, что невольно приходят
на память воздушные, почти прозрачные фигуры дев на фресках
Помпеи. Но лицо се — это лицо современной женщины, на котором
лежит печать наших страданий. Это истинный человек, существо,
которое говорит, страдает и покоряет каждого, кто его слушает». Ве¬
роятно, игра ее производила сильное впечатление, когда ей было всего
двадцать лет. Недаром после представления «Благочестивой Серафи-
ны» Сарду43 молодой (однако весьма взыскательный) критик Бутэ
смог написать: «Дузе — это настоящая Ивонна», а после «Женитьбы
Фигаро» Бомарше: «Дузе остается все той же приятной и дорогой нам
актрисой, которую мы привыкли видеть в труппе Чотти, она полна
изящества, чувства, уверенно держится на сцене, играет с любовью».
Окончательное и полное утверждение молодой актрисы на сцене
произошло после исполнения ею роли Терезы Ракен в одноименной
мрачной драме страстей Эмиля Золя, автора, о котором много говори¬
ли и спорили как во Франции, так и в Италии. За шесть лет до ука¬
занной постановки Витторио Берсецио44 перевел драму па итальян¬
ский язык и сделал ее сценическую редакцию.
Сюжет драмы хорошо известен. Несчастная сирота Тереза из ми¬
лости взята на воспитание дальней родствепнццей, госпожой Ракен.
С самого детства Тереза была вынуждена ухаживать за болезненным
сыном госпожи Ракен — Камиллом, и когда они становятся взрослы¬
ми, мать соединяет молодых людей узами брака. Тяжелая атмосфера,
царящая в семье Ракен, страшно угнетает Терезу, она замыкается в
себе, становится мрачной, молчаливой. Неожиданно в тесный семей¬
ный мпрок дома Раконов входит друг Камилла, молодой художник
Лоран. Тереза и Л оран влюбляются друг в друга и, охваченные бе¬
зумной страстью, решаются на преступление. Зная, что Камилл не
умеет плавать, они во время одной из прогулок переворачивают лод¬
ку. Камилл погибает. Теперь уже ничто не мешает их союзу, тем бо¬
лее, что старая Ракен сама не прочь выдать Терезу за друга своего
умершего сына. Но вина неотвратимо влечет за собой угрызения со¬
вести, а угрызения совести рождают обоюдную ненависть. Спустя
некоторое время старая Ракен случайно узнает причину гибели сына.
Несчастную поражает паралич. Теперь к страданиям обоих преступ¬
ников прибавляется новая пытка — страшный, полный ненависти
взгляд полумертвой старухи. Этот взгляд преследует их всюду.
Б конце концов, когда взаимная ненависть достигает апогея, оба кон¬
чают жизнь самоубийством.
Госпожу Ракен играла Джачинта Педзана, Терезу — Элеонора Ду¬
зе. 2 августа 1879 года, то есть на следующий день после значитель¬
ного успеха спектакля, неаполитанская «Корьере дель маттпно», хотя
и отмечала, что главная заслуга принадлежит Джачинте Педзана, ко¬
торая сумела быть «и мягкой, и любящей, и страшной, но всегда вер¬
ной правде образа, а в последнем акте — полной величия и поистиие
несравненной»,— все же признавала, что и «Дузе великолепно разо¬
бралась в характере Терезы и воплотила его на сцепе, использовав
все средства сценического мастерства, которые подсказали ей талант
и темперамент. В первом акте, представляющем собой лишь экспо¬
зицию, она удивительно правдоподобно передает характер Терезы,
интонации ее голоса, полного затаенной страсти, отвращение к Ка¬
миллу, которое сказывается в каждом ее жесте, привычку и умение
всегда быть сдержанной, владеть собой; она старательно проводит все
немые сцены, следуя указаниям автора, вникает в самые незначитель¬
ные оттсики характера своей героини и тонко, с удивительной точно¬
стью передает их. Она находит столь правдивые и пластичные жесты,
что, будь они не столь искренни и непосредственны, их можно было бы
принять за результат длительной, вдумчивой работы. Со второго акта
и дальше, когда героиня все больше втягивается в драму, можно, од¬
нако, заметить, как в отдельные моменты роль подавляет актрису.
С одной стороны, Дузе не может помочь сценическая техника, кото¬
рой она еще не полностью овладела, с другой — нежная, деликатная
душа актрисы не позволяет ей передать известную вульгарность, ко¬
торая часто преобладает в характере Терезы. В результате сцепа если
и не утрачивает правдивости, то, во всяком случае, несколько теряет
в силе воздействия».
Однако рецензент добавляет: «Крупнейшие звезды, увы, меркнут,
и сейчас всеми остро ощущается необходимость, чтобы над театраль¬
ным горизонтом Италии взошли новые, не менее крупные. Потому-то