— Эй, ты чего, сдурел?! Зачем едой кидаешься?
— Там!!! Собака!!!
— Нет тут никаких собак!
— Наверху, на лестнице, видите?!
— Так, этому больше не наливать!
— Нет, пусть выпьет, чтобы в мозгах просветлело...
— Вот же она! Спасайтесь, сожрет!
— Куда ты?
— Клиент созрел. Не дергайтесь, успокоится и вернется как миленький.
...Бежать, скорей оказаться подальше от этой лестницы, где поселился непонятный кошмар, как можно дальше от этого ужасного дома. Угораздило же выбрать именно его! Все остались там, не поверили.
А, пускай сами выкручиваются, не мои проблемы. Дверь, наконец-то свобода! Улица, свежий воздух! Милиционер! Как хорошо. Его работа — защищать людей, а я — человек, такой же, как и все... Собака уже здесь, приближается. Как она смогла просочиться через закрытую дверь? Она снова смотрит на меня! Она повсюду, она со всех сторон!
— Товарищ милиционер!
Нечто, похожее на тень от гигантской собаки, скользило вслед за насмерть перепуганным хулиганом. Оно мгновенно пересекало освещенные участки стен, терялось на фоне оконных стекол и снова появлялось, ни на шаг не отставая. На какое-то мгновение тень накрыла собой остальных четверых, которые как ни в чем не бывало продолжали весело проводить время. Тень промелькнула, и все четверо ощутили полузабытое чувство стыда, как будто их выставили полными дураками или по лестнице проходит «Мисс Мира», а с них вдруг упали штаны. Чтобы поправить дело, пришлось сбегать еще за одной бутылкой портвейна.
* * *
— Валентина Васильевна, новость слышали? Есть все-таки на свете справедливость!
— О чем это вы?
— Да о хулиганах этих. Они же прямо напротив нашей квартиры каждый вечер, никакого покоя: орут, выражаются по-всякому... А тут слышу, кто-то как закричит: «Ой, мамочки, спасите!» Я в глазок глянула, а один вдруг с места сорвался и бежать!
— Ну, это вся лестница слышала. А самого интересного вы и не знаете. Выскочил из нашей парадной как угорелый. Евдокия Павловна рядом стояла, так чуть с ног не сбил. Увидел милиционера, ему едва ли не на шею кинулся. Спасите, кричит, меня от собаки.
— Какая еще собака? У нас на всей лестнице только Кнопка из шестой квартиры да у Смирновых пудель.
— Может, бродячая забежала?
— Бродячая не бродячая, а участковый всю лестницу снизу доверху прошел, в каждый угол заглянул. Может, убежала, а скорее всего, и не было там ничего.
— Это точно, с пьяных глаз не только собака привидится.
Приблизительно в тот же день
Те кому вдруг захотелось бы забраться на чердак, не смогли бы подняться дальше пятого этажа. Преодолев еще несколько ступенек, они бы уперлись в мощную металлическую решетку с кодовым замком. За ней в полумраке еле угадывается дверь, ведущая в мансарду. Вроде бы это такой же этаж, как и все остальные, а с другой стороны — совершенно особая территория.
Узкий коридорчик, который, если повернуть, ведет в крохотную кухоньку, а если идти прямо — в довольно большую комнату с низким покатым потолком. Мастерская, жилье свободного художника...
...Попробуйте-ка нынче снять приличную мастерскую и чтобы с тебя при этом не содрали три шкуры. Как хорошо, что где-то еще сохранились мансарды в приличном состоянии. Не роскошно, конечно, и горячая вода не всегда есть, а на шестой этаж без лифта — удовольствие ниже среднего, особенно с кучей подрамников, но такова селяви. Зато наконец-то разъехались с бывшей супругой. Нет, два художника в одной семье — это перебор!
Дом конца позапрошлого века — это вам не стандартные бетонные коробки, здесь своя, особая атмосфера. А вид из окна — прямо готовая картина. Два тополя, стена соседнего дома, крыши с чердачными окнами в разное время суток, в разные времена года — рисуй не хочу.
Не хочется, никакого настроения работать нет; заказчики куда-то исчезли, друзья попрятались, чтобы денег не одалживать. Если бы тот бандюган не заказал парадный портрет любимого бульдога, денег бы не было даже на дрянные пельмени. Неужели Ритка была права? Никакой я не гений, а самый обыкновенный неудачник. А ведь в академии был одним из лучших на курсе, а еще у меня находили уникальное видение эмоционального фона, даже экстрасенсы приезжали, сманивали с ними работать. Дурак я был, что не согласился...