Тогда девочка вернулась в свою комнату, и тут её взгляд упал на купленную недавно книжку, лежащую, почему-то, не на полке. Это известное фэнтези, которое даже иногда зовут фэнтезийной классикой, — «Хоббит». Нора давно хотела прочитать его, и теперь у неё, кажется, нарисовался план того, чем она займётся до прихода подруги. Укутавшись в плед и сев на кровать, она начала читать и так увлеклась, что даже не услышала с первого раза, когда её позвал Жердже. Он всего лишь хотел уточнить, когда всё-таки придёт их гостья, но это заставило Нору прийти на кухню, поэтому там она и осталась, не желая ходить туда-сюда. Зато отец желал: пока девочка читала, он только и делал, что бродил по квартире и занимался непонятно чем. Кажется, что-то искал.
Однако как только пришла Маша, Нора сложила книжку на подоконник, а Жердже тут же закрылся в своей мастерской и принялся работать с механизмом, который ему сегодня принесли. Подружкам так даже лучше: они остались тет-а-тет и могли секретничать сколько душе угодно. Смешивая ингредиенты своих сладостей, девочки обсуждали то учителей, то любимых актёров, то недавно вышедший сериал, то «Хоббита», который был радостно замечен Машей: это она рекомендовала с ним познакомиться. А когда на кухню всего на минутку заглянул Жердже, девочка заговорила на тему, которую давненько хотела обсудить с Норой.
— А он так и не признался откуда вы? — спросила она, стоило только объекту обсуждения спрятаться в мастерской.
— Нет. Молчит и загадочно улыбается, — вздохнула Нора, — фамилия русская, имя французское, а по-французски он говорит не хуже, чем по-итальянски и по-английски.
— Жаль. А старый паспорт? Ты не находила его?
— Он его наверняка выбросил или сдал, или куда там паспорта после смены гражданства деваются?.. О! — девочка вдруг просияла, — я сейчас покажу тебе кое-что классное.
Скинув фартук на ближайший стул, девочка воодушевлённо побежала за чем-то в комнату и быстро вернулась, принеся подруге старые золотые часы на цепочке. Она нажала на кнопочку — часы открылись, и Нора показала на непонятную надпись, выгравированную на внутренней стороне крышки:
— Вот эти часы папа отдал мне пару лет назад. Я нашла их на прошлой неделе в шкафу, и, думаю, они должны быть связаны с его прошлым, — Нора пронаблюдала, как подруга взяла и стала вертеть в руках часики, — эти буквы не похожи ни на кириллицу, ни на латиницу, но если мы узнаем язык, то наверняка узнаем и нашу родину.
— Красота какая… Может, это что-то восточное?
Нора с укором посмотрела на неё:
— Какое восточное? Мы с ним хоть немного похожи на китайцев, например?
— Я только предположила. Думаешь, это часы твоих родителей?
Девочка задумчиво посмотрела куда-то в окно. Почему-то ей хотелось, чтобы это было так: всё-таки тогда она сможет почувствовать, что с таинственными и такими далёкими родителями её связывает чуть-чуть больше, чем только кровь.
— Может быть, — сказала она совсем тихо, — но когда он отдавал мне их, то сказал, что это «подарок от моего прошлого».
— А может твои родители купили их где-то в путешествии? Тогда нам и нет смысла искать этот язык.
— Знаешь, лучше проверить, чем упустить этот шанс хоть что-то узнать, — возразила Нора, почувствовав, как её кольнула тоненькая игла обиды.
— Ладно, давай тогда спросим у Жердже, что там написано? — поспешила предложить Маша, — если он знает, то тогда они точно с твоей родины. Ну, или твой отец просто знает все языки мира…
— Хорошо, давай так и сделаем завтра утром, — девочка вздохнула и отложила часы на подоконник, и подружки снова принялись за готовку. Они ещё недолго спорили, что это за язык, но вскоре этот разговор плавно перешёл в совсем другой, а они этого и не заметили.
К часу ночи, следуя правилам Жердже, девочки успели сделать все дела и легли спать на большой Нориной кровати-диване, прижавшись друг к другу, как в детстве.
Девочки дружат ещё с самого детского сада. Как-то так вышло, что в средней группе Маша стала одиночкой без подруг, и именно тогда к ним пришла Нора, отец которой тогда был уж очень рассеянным и только к пяти годам сообразил отдать дочь в сад. Так и вышло, что слишком энергичная для остальных детей Маша сдружилась со спокойной новенькой, которая, в отличие от других, не возмущалась её подвижности и соглашалась играть в её игры. Со временем они стали совсем неразлучны и даже во время тихого часа переползали в кроватки друг к дружке, чтобы быть вместе. Правда, проблемой стало то, что, напрочь склеившись, малышки не общались с одногруппниками, так что пока одна болела, другая оказывалась в абсолютном одиночестве, не говоря уже о сильной тоске, которая в такие времена накрывала обеих. В общем-то, из-за этой жуткой привязанности они и оказались в одной школе: Жердже было проще возить дочь туда-сюда, чем пытаться заставить её адаптироваться в этом мире без Маши.