После паузы, длившейся как ей показалось вечно, он ответил:
- “Сожалею, что невольно вызвал болезненные для Вас воспоминания. На самом деле я родился за тысячи миль от России. Так что наши жизни никак не могли пересечься. До сегодняшнего дня.” Он смотрел на нее ласково и сочувственно, тембр его голоса с успокаивающе-обволакивающими интонациями подействовал на нее неожиданно - на глаза навернулись слезы. С Эл такое случалось не часто, но сейчас она себя не контролировала. После небольшой паузы букинист продолжил, покачав головой: “Вы расстроены... Можно я угощу Вас кофе?”
Она согласилась, испытывая необъяснимое притяжение к этому чужому ей человеку. Он закрыл дверь магазина на ключ, замок мягко щелкнул. Она вдруг
подумала: “Подходят друг другу, как ключ и замок. Хм, и к чему это я?”
***
Андрею предстояло нелегкое, но когда-то привычное для него, дело: найти
человека, который вовсе не желает быть найденным. Общее направление ее поездки - или все-таки бегства? - ему удалось выяснить достаточно легко. Ну
конечно, куда ж еще ей было податься - из всех вылетавших в ближайшие часы после взрыва рейсов только этот один и не требовал визы. Вернее было еще несколько, в страны “ближнего зарубежья”, но он меньше всего подозревал ее к приверженности к восточным деспотиям постсоветского разлива. А что-то ему подсказывало, что поездка эта затянется, и вернется ли она “дней через 10”, как якобы сообщила мужу, еще далеко не факт.
В авиакомпании после некоторого нажима сообщили, что да, действительно такая пассажирка была ими благополучно доставлена по назначению неделю назад. По информации службы безопасности, обратный билет у нее имелся, но c открытой датой, так что в стране она может спокойно находиться еще в течение как минимум нескольких месяцев. Нет, местонахождение ее им сейчас неизвестно. После ряда запросов выяснилось, что кредитной картой она последний раз воспользовалась сразу после возвращения из Тайланда, сняв через банкомат аэропорта значительную сумму. Ее мобильный “запеленговать” не удалось. В крупных сетевых гостиницах она не останавливалась.
Андрей чувствовал азарт охотника, однако для начало надо было взять след. Он попытался поставить себя на ее место, представить куда бы она могла направиться. Насколько он успел ее узнать, Эл скорее всего могла осесть где- нибудь в старых приморских кварталах, с их богемным флером, обилием кафе и галерей, нежели в бездушных “престижных” районах новой застройки на севере города или скажем в арабских кварталах, что для одинокой европейской женщины было бы весьма экстравагантно, да и небезопасно. Хотя, кто знает, в последних зато вряд ли бы кто стал ее искать. Поразмыслив, он решил начать поиски с живописного старого города на границе между этих двух миров. В третьей по счету галерее ему несказанно повезло. Хозяйка узнала Эл по фотографии (Андрей успел снять ее в отеле в Бангкоке в день отъезда. Лицо Эл на фотографии получилось четко, крупным планом, а главное - очень живым). Галерейщица к тому же еще оказалась разговорчивой бывшей соотечественницей, более того землячкой, судя по неистребимому аканью:
- “Да, эта женщина заходила сюда вчера, с мужчиной, по виду местным. Хотела купить сувениры своим друзьям в России, так она сказала.”
- “И что, купила?”
- “Да, старинный подсвечник, вывезенный из Испании лет так 500 тому назад.”
- “Дорогая верно вещь?”
- “Ну не так чтобы очень, это же вещь на любителя. Да он и непарный, и надпись на нем ... на этом, как его... требует реставрации.”
- “На ладино?”
- “Да... А, Вы как я посмотрю знаток еврейской истории?”
- “Ну не чтобы знаток, так, читал кое-что в свое время. А как она расплатилась?” На самом деле Андрей в свое время изучал испанский и еще пару языков. Впрочем, лингвистические таланты его до добра не довели - c третьего курса Института военных переводчиков его как знатока фарси и урду направили в Афганистан. Надо ж чтоб так угораздило - в последний год войны. Там он такого насмотрелся, о чем не рассказывал никому и никогда, ни трезвым ни пьяным, и не столько из-за подписки о неразглашении, а просто потому, что уж очень страшны и грязны были эти воспоминания. Испанский же ему потом пригодился, когда в бурные 90-е он занимался разным бизнесом, от импорта компьютеров до продажи оливкового масла из Испании. Впрочем иногда он подрабатывал “интеллигентно” - переводами. Один раз привелось переводить диссертацию одного профессора-историка. Тогда то ему и довелось узнать об истории испанских евреев и об их вымирающем языке - ладино. Впрочем глубоко он в эту тему не вникал, а вот сейчас почувствовал что напрасно - похоже это знание сейчас бы ему весьма пригодилось.