“- Да нормально все, говори. Я ее видел, красивая девушка и ... на тебя очень похожа. Вообще трудно себе представить, что б у тебя - и такая взрослая дочь” зачем-то добавил Андрей.
Эл улыбнулась и взяла его за руку: “Андрюша, ты - чудо. ... Потом я встретила своего нынешнего мужа, он стал Сонечке лучше родного отца, тем более, что своих детей у нас долго не было. Как-то все было не до того - учеба, работа, карьера. Ну и потом привыкли уже с подросшей дочкой везде ездить - мы с мужем заядлые любители попутешествовать. Но все эти годы меня не оставляли воспоминания о Сонечкином отце - я как бы разыгрывала про себя, фантазировала как было бы хорошо, если б он тогда не погиб, мы бы поженились, были бы счастливы, у нас были бы еще дети - ну всякая такая бабская чушь. Мне это ну как сказать - придавало силы жить дальше и вставать в темное, холодное московское утро. Бывало так все достанет - а проснешься, подумаешь об этом - ну о другой своей, придуманной жизни - и снова глядишь колесики закрутились. Ты вот, Андрюша, так ведь и не был женат, а семья - это конечно здорово, и дети особенно когда они маленькие - ни с чем не идущее в сравнение огромное счастье, но ведь в этом и много рутины. Как говорят жизнь состоит из мелочей и держится на привычках. Но вот иногда посмотришь ты на них и подумаешь - почему именно этот мужчина и эти дети, а я-то, я сама здесь при чем? Встанешь, посмотришь на себя в
зеркало - а там тетка под 40 и все у нее уже было. Вот и подумаешь - и это все, и ничего другого уже не будет? А без меня это все будет крутится по инерции или нет, интересно? А что если рискнуть и попробовать?”
Андрей сжал ее руку, холодную, дрожащую, как будто бы тепло его большой, теплой и надежной ладони могло ее удержать, уберечь от чего-то. “От себя самой тебя надо спасать, дурочка, бедная ты моя” с нежностью подумал он.
“- А потом у меня начались эти провалы в памяти. Вернее не то чтобы провалы, а так - ощущение того, что я - уже и не я вовсе. Видения всякие пошли - ну про женщину в маске, про монаха этого - я тебе уже кажется рассказывала?”
“- Да, рассказывала что-то. Ну ты еще расскажи, а вот сейчас мы Марка спросим...”, но Андрей не закончил фразы, так как с удивлением обнаружил, что сефарда-то с ними уже и нет. Андрей подозвал официанта, попросил счет.
“- А Ваш приятель уже с нами расплатился. Желаете еще чего-нибудь?”
Эл отрицательно покачала головой и спросила:
“- А давно он ушел? А то мы так заговорились, что и не заметили.” “- Да, нет, минут 10 назад. Может Вы еще его нагоните.”
Они поднялись, оба в некотором недоумении. Добро бы он еще по-русски понимал, тогда его поступок можно было бы объяснить простой деликатностью. Андрей остановил такси и вскоре они были уже рядом с книжной лавкой Марка.
***
Поздний вечер. За окнами светятся квартиры соседних многоэтажек. Неба за ними почти не видно. Мальчик на руках у отца смотрит в окно и болтает, крутя белесой головенкой: “А знаешь, папа, я упал с солнышка, поэтому у меня головка такая беленькая. Все с Солнца на землю попадали - бумс! Как в песочек. Она тогда еще мягкая была, а потом, ну когда все упали, стала твердая. А я потом растворился и уменьшился и оказался у мамы в животике.” Малыш продолжает болтать, а отец смеется, прижимая постепенно засыпающего, посапывающего малыша к себе. А в глазах у него смертная тоска.
***
Андрея сразу насторожил какой-то нежилой вид этого квартала. Да и книжная лавка эта выглядела вроде бы так же, как и вчерашним днем, да не так. Окна ее были по-прежнему в пыли, но на двери висело большое объявление на иврите. Он, не зная языка, мог только догадываться о содержании. Что-то ему подсказывало, что квартал этот предназначен под снос, и лавку эту не то продают, не то предлагают хозяевам объявиться и получить компенсацию.
“ - Пойдем отсюда, Марка мы здесь не найдем. Ты знаешь, где он живет?”
“- Нет, Андрей, он мне не говорил. Может в кафе по соседству подскажут? Мы там с ним кофе пили в тот первый день, когда я на эту лавку набрела.”
“- Хорошо, пошли” - уверенности в его ответе, впрочем, не было.
Как он и ожидал, кафе это оказалось закрыто, и никаких признаков жизни не подавало. Чувствуя как по его телу разливается холодок, Андрей, сохраняя внешнее спокойствие, обнял ее и повел на большую, оживленную улицу. Так ему хотелось поскорее уйти самому и увести ее из этого вымершего мирка с его средневековыми тайнами и растворяющимися в воздухе чародеями-чернокнижниками. Стоп, а книга