***
Ян слушал ее внимательно, не перебивая и cлегка склонив голову на бок, как большой и добрый пес. “Бедная девочка, ну почему она никак не повзрослеет?”, - подумал он с нежностью, хотя ни девочкой, ни тем более бедной она давно уже не была. Напротив, Ян отдавал себе отчет, что на самом-то деле из них двоих Элла оказалась наиболее “социально адаптированной”, и разные там фантазии никоим образом не мешали ей все эти годы делать карьеру пусть и в нелюбимой, но престижной и приносящей немалое и стабильное вознаграждение, профессии. Ну а коли так, почему бы и не пожить в этой своей no man's land? Коли вреда от мечтаний никакого, а одна польза - восстановление душевного равновесия человека, живущего не так, как ему бы хотелось. А кто из нас живет иначе? Просто другие спиваются или рано или поздно бросают давно опостылевшее, тут можно открывать список: семью, работу и так далее. А она нет, не такая - лошадка будет до веку влачить своей воз, ну только что задумается иногда и со-о-овсем медленно потянет его. Но потянет же.
А она между тем, волнуясь все больше и крутя звенящий брелоками браслет на тонком запястье, продолжала: ”Ян, мне нужен такой специалист, психиатр, который помог бы мне вспомнить, что со мной произошло в те самые полгода. Мы c тобой и так долго делали вид, что все нормально, что ничего необычного не случилось - а между тем у меня провал в памяти. И еще всякие видения. Вот хотя бы сегодня днем: я шла из архива и ... дальше опять провал, а очнулась я в каком- то заброшенном доме в еврейском квартале, кругом ни души, а время нашей с тобой
встречи уже давно прошло. Не могу я так больше, я ... я боюсь сойти с ума.”
“- Ну что ты, девочка моя, родная, успокойся! Ну не надо, не плачь, мы так Даню разбудим”, - приговаривал он, обнимая ее за плечи.
“- Ян, вы с Даней возвращайтесь домой, не смогу я о нем позаботиться в таком состоянии. Артуро я все объясню, надеюсь его сестра не будет на нас в обиде. Только как бы мне найти здесь хорошего врача и не за безумные деньги...”
“-Если ты твердо решила остаться здесь, мне хотелось бы понимать как долго это продлится? Знаешь, у меня сейчас не та ситуация, что полгода назад, я не могу надолго оставить работу...”
Элла смотрела на него, не веря, что этот казалось бы самый близкий человек в ответ на ее отчаянные рыдания (а плакала она “на публике” крайне редко) приводит какие-то обыденные доводы, когда речь идет если не о жизни и смерти, то по крайне мере о серьезной ситуации, о ее здоровье наконец. В ответ на ее невысказанную обиду Ян, все еще не выпуская ее из своих объятий, и несмотря на ее ”кошачье” поерзыванье с целью высвободиться, заговорил с ней проникновенно- ласковым тоном:
”- Ну послушай, а ты уверена, что хочешь получить ответ на все свои вопросы? Что будешь готова пойти до конца, что бы тебе не удалось выяснить с помощью - ну не знаю, психоанализа, или чем там сейчас развлекаются господа психиатры? Прости меня, как человек от точной науки я с сомнением отношусь ко всем этим...
“- Гуманитариям. Да, я знаю. Ты нас не жалуешь. Так что ж, ты считаешь психологию лженаукой?”
”- Так мы разве о психологии говорим? О психиатрии. А психиатрия моя дорогая, насколько я знаю, наука не только не точная, но и позволяющая себе экспериментировать так сказать с подоопытными субъектами. А что если тебе предложат принимать какие-нибудь психотропные средства? Ты что думаешь - это так все безобидно? Поговорили и разошлись? Томная сексапильная барышня на дорогой кожаной кушетке и профессор Фрейд, этакий тонкий и слегка извращенный субъект с аккуратной бородкой?”, - Ян начал горячиться, что тоже было для него нехарактерно, и явно пытался ее задеть. Элла смотрела на него, не веря глазам
своим, раздумывая над тем - откуда такая горячность? Раньше-то он всегда оставлял решение ее проблем на собственное ее же усмотрение. Или дело тут было не столько в ребенке (в конце концов а на что ж тогда няня, она вроде намекала, что не прочь перейти на полный день?), а в чем-то совсем другом. Но в чем тогда?