Выбрать главу

Богиня хранит безмолвие и не двигается, пока Ямба не сбрасывает плащ и обнаженная не начинает свой танец. Лишь теперь Матерь чуточку оживляется. Ямба танцует возвратный путь человека к его истоку. В верхнем дворе Гера и Афина делают несколько шагов вперед, чтобы тоже видеть танец, ведь Гера — покровительница телесной формы, Афина же — водительница мыслящих душ.

Ямба повторяет в танце летний путь Кастора с апреля по октябрь, о чем столетия спустя Нонн (390–450 от Р.Х.) пишет так:

Нежно незримый супруг обнимает деву рукою. Телом он человек, лишь глава увенчана рогами. Голосом бычьим ревет поначалу и львиным рыком пугает; Лижет шею девичью, словно змея, песнь о свадьбе шипит; Медом, не желчью пасть сочится его. Только в венце, из лоз и плюща соплетенном, Голова человеческой станет, и с уст священные звуки польются: ЭВОЙ![168]

Ямба танцует зачатие. Под конец и на губах Део появляется улыбка. А дадух все это время ревет, шипит, визжит "ЭВОЙ", пока мисты не подхватывают его крики.

В финале девушка Ямба, пав на колени, протягивает владычице яйцо. Рядом с богиней лежит дощечка с шестью-семью выемками, в которых насыпано различное зерно. В среднюю выемку Ямба и кладет яйцо. А старая богиня вновь улыбается — значит, можно продолжить действо. Деметра набрасывает на плечи нагой танцовщицы длинное белое одеяние. Дадух меж тем поет песнь небесному другу Диониса, жениху Ямбы:

Вечной земли царя величайшего я призываю, Я корибанта зову, воителя с долей счастливой, Взор на кого невозможно поднять, ночного курета, Кто избавляет от ужасов тяжких, от призраков жутких. Тот, кто по воле Део сменил свое тело святое, Вид принимая чудовищный страшного черного змея. Гласу внемли моему, о блаженный, не гневайся тяжко, Грешную душу избавь от снедающих страхом видений![169]

Вместо одного корибанта быстро приближаются два юноши в коротких белых хитонах и рогатых шапках. Один из наружных ворот, второй — из внутренних. За вошедшим снаружи спешат козлоногие сатиры, дующие в двойные флейты. Второй юноша тащит следом красную веревку, за которую держатся двенадцать белых как мел обнаженных фигур, или "мертвецов". К ним присоединяются волколюди, их все больше и больше; далеко позади ковыляет некто в красно-буром одеянии, с клещами и двойным топориком-лабрисом — Гефест.

Дадух приветствует пришельцев:

Звучные медью куреты, владельцы доспехов Арея! Вы, многосчастные, сущие в небе, на суше и в море, Животворящие духи, святые спасители мира! Душ пестуны, невидимки, вовеки живучие духи… О спасители добрые наши!., нам, о владыки, повейте![170]

Куреты танцуют сначала вокруг Деметры, потом замирают справа и слева от Ямбы. Гера и Афина встают за спиною Деметры. Три древних божества смотрят на трех грядущих. Гефест караулит за спиной юноши с красной веревкой; тот стоит перед Афиной.

Двенадцать "мертвых" поднимают веревку и окружают этих семерых. Сатиры и мисты остаются за пределами веревочного кольца. Только дадух по-прежнему стоит поодаль от семерки и много выше — перед гротом Гекаты. Дадух поет:

Гера воздушная, в складках одежд темно-синих богиня! Шлешь дуновенья, живящие душу, достойным и добрым, Матерь дождей, пестунья ветров… Ныне, блаженная, многоименная, ты, всецарица, К нам, о богиня, гряди с сияющим ласково ликом![171]

Гефест выпрямляется и своим топориком сбивает рогатую шапку с головы юноши из внутреннего двора, который ближе к нему. Пошатнувшегося поддерживают мертвые". Перед этим юношей Ямба танцует соответствующее целебное волшебство: "Рождение Афины из головы ее отца Зевса".

вернуться

168

По Nonnus: Dionisiaca, 3 1 8 ff.

вернуться

169

Но XXXIX орфическому гимну

вернуться

170

По XXXVIII орфическому гимну

вернуться

171

По XVI орфическому гимну