— Да уж верю. И небось в двух экземплярах.
Лорд-канцлер нервно фыркнул, вертя в руках чашку с уже остывшим чаем.
— А дюжину не хочешь? В двух, как же. О паранойе лорда-паука и по сей день легенды ходят.
— Твоя правда.
— Ваша сестра хочет оспорить завещание? — подал голос Мэйр.
— В точку, подменыш, — ответил Дорих, смерив его угрюмым взглядом. — Только вот ни демона у неё не выйдет… по крайней мере, без моего вмешательства, а я вмешиваться не стану. За то и пострадал.
Как выяснилось, лорд-паук был не только параноик, но и редкий затейник. Согласно его завещанию, Себастьян Траун, при наличии у него дара к ментальной магии, получал фамилию и титул лорда Лейернхарта, а также майоратное имущество; в противном случае всё это наследовала старшая внучка лорда — Анэйтис — по достижении шестнадцати лет. Внушительный капитал, хранящийся в Имперском банке, следовало разделить поровну между Себастьяном и детьми Гейбриела от Виктории Дорих — при условии, что те будут носить фамилию отца. Самому же Гейбриелу, как и госпоже Эбигейл Траун, причитались разовая выплата в две тысячи золотых и ежемесячное содержание. Огромные деньги для среднего имперца, но вот старший сынок лорда наверняка не оценил бы, как лихо его приравняли к матери ублюдка.
— Мне прямо жаль, что Гейб давно помер, — с притворной печалью заметил Уилл, постучав ложечкой по краю блюдца. — Посмотрел бы я сейчас на его лощёную морду…
— Я ему сразу сказал, что от мальчишки надо избавиться, — заявил Дорих. — Но у Гейба кишка тонка была обидеть маленького братца. Подал он это, конечно, в обычном своём духе… «Лорд Лейернхарт не воюет с мелкими ублюдками, что были прижиты от нищей шлюхи без капли магии в крови!» Нет так нет… Однако и впрямь жаль. Я бы тоже полюбовался, как душечка Гейбриел истерит подобно капризному ребёнку.
Мэйр, который о феерических похождениях Гейбриела Лейернхарта знал только по многочисленным рассказам, тоже был бы не прочь понаблюдать за всем этим цирком. Длился бы он, правда, недолго — ровно до того момента, как Гейб открыл бы рот. Себастьян не кажется особо терпеливым парнем.
— Мы бы полюбовались на его скорую кончину, вздумай он ляпнуть такое Себастьяну.
— При условии, что наглый сопляк не помер бы раньше, — как бы невзначай заметил Дорих, меланхолично размешивая сахар в фарфоровой чашечке. — У него и без Гейба есть все шансы не дожить и до зимы.
— Ещё чего не хватало, — мигом рассвирепел Мэйр, заслышав лишь намёк на угрозу для драгоценного пациента. — Пусть ваша милость держит на коротком поводке свою жадную сестрицу, а уж Себастьяна я в порядок приведу. В будущем году пойдёт учиться, или я не Мэйраэн Макинтайр.
— Что с ним творится, как по-твоему? — нахмурившись, Уилл задал вопрос, что явно терзал его уже не один час. — Я не стал говорить, хотел дать тебе составить своё мнение… Неужели шизофрения? У пацана жуткие галлюцинации, проблемы с речью, а в его сознании даже из рабочей памяти отчётливо видна какая-то хрень, с которой он подолгу беседует…
Мэйр раздражённо вздохнул и вскинул руку перед собой, прося его замолчать.
— Уилл, он десять лет проторчал в лесу один! Поведенческие нарушения тут не то что норма — закономерность. И уж тем более некорректно говорить о шизофреническом делирии, если мы имеем дело с нестабильным менталистом. По крайней мере, я уверен, что это не делирий и даже не приобретённое расстройство, а банальнейшие проявления неуправляемой силы. К тому же у Себастьяна целенаправленно сбили всю природную защиту, и его мозги чудом справляются с перегрузкой…
— Ладно, ладно, понял, кругом неправ! — замахали на него руками. — Гони уже диагноз, умник ты наш лопоухий.
Против собственной воли потрогав кончик дурацкого оттопыренного уха, Мэйр всё же подавил всплеск бурного негодования и продолжил:
— Под шизофренией в современной имперской медицине понимается расщепление рассудка. Насколько могу судить, рассудок Себастьяна в полном порядке… Здесь уместнее говорить о расщеплении личности.
— Думаешь?
Мэйр нетерпеливо мотнул головой.
— Мне нужно будет побеседовать с ним ещё хоть пару раз, чтобы сделать выводы. Но вообще-то я почти уверен. Себастьян постоянно говорит о своей силе как об отдельном разумном существе, причём обычно использует местоимение «он». Я подозреваю, что присутствует некая… персонификация, олицетворение его тёмной силы. А так как силой своей Себастьян толком не владеет, эта самая персонификация частенько берет верх и начинает творить всяческую херню. Как-то так.
Покончив с этой речью, он приманил к себе на тарелку пятое по счёту пирожное. «Наш подменыш всех нас продаст на органы за мятную пастилу и миндальное печенье», — знай себе хихикал Алан, его коллега, друг и по совместительству шурин. Мэйр возмущённо качал головой — «Да за кого вы меня принимаете?!» — и требовал в довесок вот эти самые сливочные пирожные с земляникой. Продавать, так задорого!
— Что ж, — вмешался в их беседу лорд Дорих, — по мне, так звучит вполне разумно. И не так проблемно, как шизофрения.
Мэйр мог бы поспорить. Всё же методики исцеления психических недугов — его любимый конёк. Однако он слишком устал, а посему ограничился сдержанным кивком.
— Будем держаться этой теории, покуда не найдём опровержения.
На том и порешили.
========== Глава 4 ==========
Мэйр искренне полагал, что хороший вечер — это чтобы сладости, интересная книжка и ни единой живой души на пару сотен ярдов вокруг. (Несомненно, его занудство давным-давно стало общеизвестным фактом, равно как и нелюдимость.) Однако у его друзей имелось на сей счёт другое мнение, и посему он с завидной регулярностью обнаруживал себя в каком-нибудь развесёлом кабаке, где под ехидными взглядами друзей попивал винишко и вежливо отбивался от Бездна знает какого по счету ухажёра в алом мундире. Ухажёров исправно поставляла его кошмарно неугомонная старшая сестрица. Мол, ты сосватал мне своего дружка, а теперь я буду сватать тебе своих.
Вообще-то — просто ради исторической справедливости! — Мэйр никого не сватал. Его старинный друг и коллега Алан Броуди втрескался в шумную рыжекудрую красотку Дейдру по собственной дурости. Та была не сильно и против, учитывая, что всего через три месяца отношений они съехались, а ещё спустя год поженились. Мэйр усмехнулся, припомнив, в каком ужасе были семьи новобрачных. Его приёмные родители — люди добрые, но весьма консервативные — никак не могли поверить, что жених Дейдры младше на тринадцать лет; родители же Алана, типичные маги, были не против сорокалетней невесты, но ранней женитьбы сына не одобрили. В общем, эти две стороны не встретили друг у друга понимания. Семейные обеды до сих пор напоминают не то поле битвы, не то цирковое представление.
«Ну что ж, кабаки определённо выигрывают в сравнении с застольными войнами наших дражайших родичей», — решил Мэйр, вертя в руках бокал с ежевичным вином и стоически игнорируя насмешки сестрицы и Френсиса — те по обыкновению хлестали тёмный эль чуть ли не бочонками и знай себе прохаживались по изысканным вкусам дивнюков и прочей нечисти.
— Что, сегодня никаких дружков, случайно оказавшихся поблизости? — чуть сварливо поинтересовался он, на что Дейдра картинно развела руками.
— А ты как думал, засранец мелкий? Распугал всех поклонников, один Френсис на твою долю остался. Мудак мудаком, смею заметить, и вообще некрос позорный.
— Ты тоже ничего, кэп!
Френсис радостно ухмыльнулся и отсалютовал здоровенной кружкой, а Мэйр выразительно закатил глаза. «Позорного некроса» ему можно было не сватать, благо уже давно успели и повстречаться, и разбежаться. Почему разбежались? Сложно сказать. Ссориться не ссорились, нравились друг другу, в постели тоже всё было нормально. Виделись, правда, от силы раз-два в неделю, ну так их обоих это устраивало. Или нет?..
«Вот уж впрямь — дивное создание! В жилах не кровь, а холодная сталь!» — заявил Френсис в пылу их первой и единственной ссоры.
Мэйра эти слова ужасно задели, да возражений у него не нашлось. Все попытки помириться он пресёк — не столько из обиды, сколько из любви к придурку Френсису… которого, увы, не мог любить так, как тот хотел. Пусть Мэйр любил его, дорожил им — но не испытывал ни щемящей нежности, ни головокружительной страсти, ни что там ещё полагается по уши влюблённому кретину.