— Я не буду извиняться за то, что наорал и побил подушкой, — проворчал он, насупившись. — Конечно, мне не следовало так делать, но ты ужасно меня напугал!
Себастьян после этих слов понуро опустил голову, потерянный и жутко несчастный. Мысленно ругая себя на все корки, Мэйр со вздохом провёл рукой по его плечу. А затем и обнял — это лучшее, что сейчас можно сделать.
И худшее, что вообще можно сделать. Между ними двумя и так установился чересчур тесный эмоциональный контакт, и любая физическая близость только усугубит ситуацию. Мэйр чувствовал сильные руки, сжимающие чуть не до боли, тяжёлое дыхание над ухом, жар чужого тела; шквал эмоций, близко не похожих на благодарность к доброму доктору, — и понимал, что должен это прекратить.
Должен.
Но не может. И не очень-то хочет. И вообще, кажется, теряет контроль над ситуацией.
Боги и богини, ну до чего же стрёмно! (И приятно.)
— Я больше не сержусь, — пробормотал он, чуть отстранившись и тщетно стараясь вернуть хоть какое-то подобие превосходства. — Ну и… раз уж хочешь стенку — будет тебе стенка. Только без самодеятельности, я тебя прошу.
Себастьян отпустил его неожиданно легко — убрал руки, напоследок проведя пальцами по запястью, отчего Мэйр едва смог сдержать совсем уж неприличный вздох.
— Хорошо, — кивнул он с выражением абсолютной серьёзности на красивом лице. — Начнём сегодня?
Всё, что оставалось Мэйру, — закатить глаза… и отступить к разложенным на столе книгам. Этому проще дать, чем объяснять, почему «нет».
========== Глава 5 ==========
Себастьян редко чувствовал себя хорошо. Ну, то есть настолько хорошо, чтобы бешеная магия успокоилась, не грозя снести всё на своём пути. И даже внутренний монстр заткнулся, лишь изредка вставляя свои комментарии по делу и без. Особенно часто, когда дело касалось Мэйра — что с чудищем не так и почему ему вдруг понравился целитель, Себастьян понять не мог. Боялся, что тот задумал что-то ужасное, и старался держаться подальше.
Хотя с этим возникли трудности — не обращать внимания на чарующие глаза, острые уши, которые почему-то очень хотелось потрогать, и тёплую, будто бы знакомую уже лет сто магию никак не получалось. Мэйр нравился ему, особенно когда улыбался, демонстрируя ровные белые зубы и чересчур острые для человека клыки.
О природе своей симпатии Себастьян предпочитал не думать: душевное расстройство, тоска по общению с людьми и благодарность за помощь — причин находиться рядом с Мэйром предостаточно. Хороших людей («Магов», — раз за разом поправлял он себя) приятно любить.
«И лапать тоже», — ехидно добавил проснувшийся монстр.
«Не было такого!» — возмутился Себастьян, чувствуя, как начинает гореть лицо.
Кажется, он и впрямь переборщил с прикосновениями к Мэйру — не зря же тот первые пару дней после происшествия с грёбаной дверью шарахался от него, как от прокажённого. Но что Себастьян мог поделать? Ведь Мэйр был так расстроен и обижен; непременно хотелось обнять и убедить, что вот он, живой и даже здоровый (не считая головы, но от этого никуда не деться).
Теперь он старался не трогать целителя без причины, невзирая на свои порывы и назойливое нытье монстра о том, что он — Себастьян то есть — дурак и ничего не понимает в отношениях.
«Можно подумать, ты понимаешь», — огрызнулся он тогда в ответ. Кажется, даже вслух; но, к счастью, он был один.
«Да уж побольше твоего, идиот».
Нет, кое-что Себастьян всё же понимал. Например, что думать о Мэйре в ключе, отличном от «доктор-пациент», неправильно в принципе. Мало того, что смахивает на зависимость, вызванную болезнью и десятью годами жизни в одиночестве, так ещё и отношения между мужчинами… В Сером Доле, насколько он помнил, это считалось ненормальным, хотя сам Себастьян пару раз ловил себя на отнюдь не дружеской симпатии к приятелям из школы. Но списывал всё это на подростковую придурь, тем более что по-настоящему его никогда не интересовали ни романтика, ни секс. Потребность организма, не более того. За десять лет жизни в лесу он ни разу не задумался о том, что ему кто-то нужен. Жить среди людей хотелось только из желания иметь нормальную крышу над головой, тёплую постель и вкусную еду. И не думать о том, переживёт он очередную зиму или нет.
А отношения — нет, их Себастьян хотел разве что лет в тринадцать, когда после пары-тройки поцелуев за старым сараем уже представляешь себе семейную жизнь и общего кота.
— О чём задумался?
Он вздрогнул. Приход Мэйра каким-то чудным образом прошёл мимо его внимания.
— Да так… — Себастьян развернулся, приблизился в два шага и забрал у него из рук очередную стопку книг. — «История магии»? Зачем она мне сейчас?
— Вместо романчика почитаешь. Нет, я подумывал принести тебе «Любовницу для тёмного лорда», но решил, что ты не оценишь.
Себастьян поёжился, представив себя читающим любовный роман (и припомнив одну такую сказочку, которую Мэйр со злорадной усмешкой притащил на следующий день после его «диверсии»).
— Уж лучше «История магии».
— Вот и я так подумал.
Сложив книги, он не спешил поворачиваться к Мэйру — думал, как бы получше напомнить ему об обещании помочь с защитой. Не то чтобы ему на самом деле этого хотелось. Подобное… предприятие с участием ни в чём не повинного целителя казалось жутко опасным. И Себастьян был бы рад, если бы на его месте оказался кто-то другой. Сама мысль о вреде Мэйру давила на мозги, отдавалась глухой болью где-то внутри. С другой стороны, если не он, то кто? Монстр не выказывал желания сотрудничать с кем-то ещё. Он и на охранников за дверью посматривает как на… обед; что говорить о том, чтобы впустить сюда кого-то кроме Мэйра и Фалько?
«Они тихие. И мы им нравимся».
«Надолго ли?» — мрачно спрашивал Себастьян. На что монстр внутри него непременно ухмыльнулся бы, не будь он надёжно заперт в чужом теле.
— Мэйр, я хотел спросить… как много времени может занять создание защиты?
— А ты куда-то торопишься? — усмехнулся Мэйр и встал рядом. Подцепил один из листков, исчерченный линиями — Себастьян, оставаясь один, по памяти перерисовывал плетения заклинаний на двери. — Никак не успокоишься?
— Не успокоюсь. Надо же мне чем-то заниматься здесь? И да, тороплюсь, — он развернулся к целителю, аккуратно забирая изрисованную бумажку. — Я чувствую себя хорошо сейчас. Благодаря тебе и Фалько. Но… я не знаю, сколько это продлится. Ему может не понравиться что угодно. И тогда ты пострадаешь. Все вы. А я этого не хочу.
Мэйр уже привычным нервным жестом заправил за ухо непослушную прядку, что всё время выбивалась обратно и лезла в глаза.
— Мне сложно делать выводы о твоей ментальной защите, — наконец проговорил он чуть извиняющимся тоном. — Твой случай необычен, почти уникален. Каркас защиты — или, если тебе так понятнее, её фундамент — будет ставить Уилл; он же покажет тебе, как слои наращивать. Что-то будет нарастать само, но это очень медленно — как если сравнивать естественную регенерацию и воздействие целителя. Что касается сроков… ну, думаю, дня через три-четыре я разрешу ему начать. Не раньше.
— Почему не сейчас?
— Потому что твоё состояние, хоть оно и улучшилось, всё ещё нельзя назвать стабильным. Ну, то есть… поставит Фалько каркас, а тут откуда ни возьмись твой… злобный близнец. И всё насмарку, — на лице целителя проступило нечто сродни неприязни пополам с любопытством. — У него есть… не знаю… имя? Ты всё время говоришь «он», но, возможно, придумал ему какую-то кличку?
Этот вопрос — давно ожидаемый, но всё равно внезапный — изрядно смущал. И злил, причём Себастьян сам не понимал, почему именно. Монстр — слишком уж личная сторона его непростой жизни, и рассказывать о нём означает снова окунуться в воспоминания о Родерике, о том дне, когда был уничтожен Серый Дол…
О Сэре.
— Я стараюсь не обращаться к нему. Тем более по имени. Это слишком… — Себастьян запнулся. Слишком нездорово? Не ему говорить о здоровье. — Просто слишком. Но поначалу называл Эдом.