Видать, у парня была одна цель в жизни — стать демонологом. И шёл он к ней с упорством, заслуживавшим признания. Жаль, что при этом он был туп, как высушенная селёдочная голова.
С одеждой пришлось повозиться. Раньше я предпочитал свободные халаты, опоясывавшиеся шёлковыми лентами. Ничего похожего у эльфа не водилось. Куча камзолов с десятками пуговиц, брюки с хитрыми застёжками, туфли, державшиеся на причудливой системе шнуровки — я, как демон, испытывал к этим порождениям цивилизации глубочайшее презрение. С трудом получилось отыскать среди тряпья кое-что сносное: рубаху, штаны на подвязках да брюки. Потом, поразмыслив как следует, порылся и добавил к находкам нижнее бельё и носки.
Увы, некоторые места смертного тела нежнее прочих, и за свою долгую жизнь мне доводилось испытывать последствия… натирания.
Как кстати подвернулась дриада! Без неё процесс вспоминания запустился бы с куда большим трудом.
Само одевание заняло целую кучу времени. Спихивать с себя одежду куда быстрее, чем впервые за сотни лет вспоминать, в какой рукав и в каком порядке что совать.
Когда я вернулся обратно в кабинет, чтобы проведать, как справляется служанка и, возможно — только возможно! — продолжить изучать с ней возможности нового тела, то обнаружил, что мелкая дрянь уже смылась. Хуже того, она восприняла приказ приступить к уборке с ретивостью, которую от свободолюбивых созданий ожидать нельзя.
Кабинет был девственно чист. И я не о том, что в нём не было ни одной девы — хотя, проклятье, её присутствие облегчило бы боль.
Кабинет был пуст. На выскобленном полу — ни намёка на пентаграмму. На стенах ни следа копоти от воскуриваний. Ни единого листочка от книг, ни единой щепочки от переломанной мебели. Ничего.
Вот чему она радовалась! Позволению убраться — и, разумеется, уборка в логове демонолога для дриады означала его уничтожение.
Я почувствовал лёгкую злость. Конечно, ничего особо ценного в записях полудурка не содержалось. Он даже не сумел правильно нарисовать руны, в конце-то концов! Но ингредиенты и пентаграмма могли пригодиться впоследствии.
Но долго злиться — не в моих правилах. Когда я повстречаюсь с этой дриадой, то как-нибудь накажу её, а пока — прочь из головы. Пора приступить к следующему этапу только что сформированного плана. Иными словами — поглощение пищи для того, чтобы поддержать смертную тушку, и социализация с аборигенами.
Один коридор сменялся другим, лестница шла за лестницей, и конца-края этому зачарованному хаосу видно не было. Я совался во все двери, надеясь, что какая-нибудь выведет к обеденному залу или, на худой конец, на кухню, но надежды были тщетны. Слуги тоже не попадались. Это до щекотки напоминало родные просторы Эфирия: структуры, возведённые без смысла и цели, исчезающие, едва переводишь с них взгляд.
Когда я стал прикидывать, какое направление выбрать, чтобы начать выбивать дыры в стенах, очередной заворот вывел меня к неприметной дверце. Толкнув её, я понял, что за ней скрывался внешний мир.
Одуряюще пахло цветами. Тихо шелестела листва. Солнце, заслонённое кроной дерева, разбилось россыпью золотых осколков. Я шагнул наружу и потянулся.
Есть совсем расхотелось.
Можно стянуть мешающие ботинки и пройтись босиком по высокой траве, а затем отбросить эту сковывающую рубаху и!..
Я одёрнул себя. Незачем увлекаться и вечно идти на поводу у инстинктов.
И всё же полностью противиться манящему зову этого беспорядочного постоянства, что зовётся природой, оказалось невозможно. Следуя за трелями птиц, я удалился от особняка на приличное расстояние — кусты и деревья полностью закрыли его от меня.
А потом я услышал голоса. Они приближались.
Естественно, я и не подумал прятаться. Я на своей земле и в своём праве. Скорее всего. Наверное.
Это были гномы. Два гнома. Два пьяных гнома — хотя, пожалуй, последнее уточнение излишне. Эти коротышки рождаются со жбаном пива в толстых ручках.
Так вот, два гнома плелись, схватив друг друга за плечи и распевая осипшими голосами какую-то несуразицу. Я не люблю общаться с пьяными, когда трезв сам, поэтому решил оставить их продолжать своё нехитрое занятие. Однако, завидев меня, левый гном захихикал и ткнул правого в бок, отчего правого едва не вырвало.
— Это ж Полудурок. Глянь, Эбб, Полудурок выбрался подышать воздухом!
Правый с трудом сфокусировал разъезжающиеся глаза на мне.
— И впрямь, Абб. А хре-хре-хрен ли Полудурок тут забыл? Бесов ищет? — прохрипел он и загоготал.