Быстрым шагом Лютиэна направилась к деревьям. Видно, в ней заговорили эльфийские инстинкты — в любой опасной ситуации ныряй в листву!
Я последовал за сестрой. Если у бандитов были сообщники, стряхнуть их куда проще в лесу, чем в незнакомом городе. По крайней мере, так дела обстояли для эльфов.
Впрочем, далеко мы не ушли. Через несколько минут после того, как дома исчезли из виду, Лютиэна развернулась и обратилась к Дженни:
— Я думаю, будет лучше всего… если ты отправишься на разведку. Прямо сейчас.
Голос эльфийки подрагивал от сдерживаемого напряжения. Пикси нахмурила носик, напряжённо думая, а затем лицо её просветлело.
— Я… А… Да, я могу… разведать. Ага.
— Можешь не торопиться! — крикнула ей вслед Лютиэна.
Мы остались одни. Подёргав верхнюю пуговицу, сестра подступила ко мне. Её лицо оказалось в опасной близости от моего. Её дыхание обожгло шею. Приоткрытые вишнёвые губы требовали поцелуя — и я поцеловал её.
Тонкие руки обвили меня.
Лютиэна сдавленно пискнула. Жидкий огонь, потухший было, вновь понёсся по венам. Я вдруг понял, что не один страдал от загадочного припадка: ещё в камере Лютиэна проявляла признаки возбуждения.
Понял — и задвинул это понимание в дальний уголок разума. Причины можно выяснить позже.
А я был не прочь развлечься.
Глава 7
Сумятица физической близости всегда изрядно веселила моё демоническое естество. Как бесполое создание, я относился к механической части процесса с известным пренебрежением. Если отвлечься от эмоциональной связи, что есть секс? Бестолковое трение двух организмов ради мимолётного наслаждения, инициируемое животными инстинктами.
Но разве не для того демоны стремятся к смертным, чтобы познать их нехитрые радости?
Продолжая целоваться, мы избавлялись от одежды. Я заметил, что Лютиэна не потеряла голову от страсти, как можно было бы ожидать от опьянённой загадочным порывом эльфийки. Она даже выделила время на то, чтобы постелить кое-что на землю.
Я мысленно похвалил её прагматичность. Елозить голыми задницами в траве — не слишком воодушевляющее занятие.
Прикосновение к идеальной коже сестры сводило с ума. Её рука прошлась по моему животу, скользнула ниже. Горячее тело жалось к моей груди. В изумрудных глазах Лютиэны я видел отражение охватившего меня безумия. Я склонился над ней для последнего поцелуя — того, что станет финальным аккордом стремительной прелюдии. Странно, но меня грыз червячок неправильности — рождённый не сущностью Малдерита, но эльфийским телом.
На её лицо нашла тень. Указательным пальцем свободной руки Лютиэна надавила на мой нос, останавливая меня.
— По-моему, мы кое-что забыли.
Ах да, это ведь инцест. Отношение к нему смертных было мне известно. Я мельком подумал, что можно и не останавливаться из-за несогласия сестры; а можно разыграть карту стыда и чувства вины. Запретные чувства — изысканный банкет для меня.
— Сними кольцо, — продолжала Лютиэна, не зная, какие мысли крутятся в моей голове, — Ты и без того достаточно неказистый, братец… нечего ухудшать личико человеческим обликом.
Я моргнул, стянул артефакт с пальца. Так же поступила сестра.
И червячок, забравшийся во внутренности и мешавший полностью отдаться моменту, испарился.
Эльфы вечно задирали носы, когда речь заходила о других расах. Но я и подумать не мог, что на Земле их чувство превосходство находило выход и в постели.
Что ж, следовало признать: в истинном облике Лютиэна действительно была намного, намного лучше.
По крайней мере, так утверждало тело. В таких вещах на его пристрастия можно было смело положиться.
Наши сердца забились в унисон.
Жар двух тел, слитых воедино, её стоны, дрейф по волнам блаженства. Стремительный взлёт к пику, её блестящие, зовущие глаза.
Так прошло время.
Умиротворённый, я разглядывал небо, в котором неспешным косяком плавали облака, и размышлял. По всей видимости, сестре вряд ли взбредёт в голову в скором времени уйти от меня. А раз так, она была отличным кандидатом на то, чтобы стать моим заменителем вещи.
Вообще-то, создавать вещь из живого существа — не очень-то распространённая практика. Вещь обладала над своим хозяином определённой властью. К примеру, владелец вещи не мог существенно ей навредить. Не то чтобы я собирался в будущем убить сестру; она обещала стать отличным развлечением. Но любые ограничения вызывали у меня ментальную тошноту.
С другой стороны, что есть смертный, как не клубок ограничений, слабостей и уязвимостей? Сейчас моё положение мало чем отличалось от положения обыкновенного эльфа — и так продлится, пока я не найду способ покидать тело по желанию. Так почему бы не броситься в этот омут с головой?
Осознание, что я могу умереть, открывало передо мной новые грани удовольствия. Любые события ощущались… объёмнее, живее, вкуснее. Когда разменяешь первую тысячу лет, к новизне начинаешь относиться с особой теплотой.
Я повернулся к лежащей Лютиэне. Эльфийка, такая же голая, как и я, выставила перед собой руку и шевелила пальцами, перебирая солнечных зайчиков, что мельтешили в листве.
Я решился и положил руку ей на живот, тёплый, упругий, скрывавший под этой упругостью неожиданную твёрдость. Отныне ты — моя вещь, подумал я, закрепляя за собой право владения. Теперь меня не занесёт, как с теми бандитами, пока она будет околачиваться поблизости. Она станет якорем, который не даст ветрам своеволия сбить меня с пути.
Покосившись на мою ладонь, Лютиэна фыркнула:
— Да уж, романтичнее не придумаешь. Ни ужина при свечах, ни сбивчивых, горячих клятв — суматошный первый раз. Ну, по крайней мере больше не нужно думать о проклятии.
— Проклятии?
Сестра вздохнула и спихнула ладонь. Села, убрала волосы вперёд и потянулась, выставляя напоказ соблазнительный изгиб шеи. К её лопатке пристал помятый листик.
— Так я и знала. У тебя всё-таки получилось, верно?
— Получилось что?
Лютиэна потянулась за спину и стряхнула лист.
— Призвать архидьявола. Ну, или какого ты там дьявола хотел призвать. Ты заключил с ним договор, да? Дриопа рассказывала, что ты ведёшь себя как одержимый. Но она не нашла следов внешнего влияния, и к тому же ты смог сказать спасибо. Значит, ты не одержим.
Я поскрёб затылок. Дебри земной логики поставили меня в тупик.
— Не одержим, так не одержим, — согласился я.
— Но это не мешало тебе задавать глупые вопросы и вести себя так, будто ты ничего не помнишь. А потом эта драка у портала… Ты заключил договор с дьяволом и отдал память в обмен на силу! — заключила Лютиэна.
Выглядела она крайне самодовольно. Я не стал портить ей праздник.
— Возможно. Но я этого не помню.
— Ещё бы! Только такому сумасброду, как ты, взбрело бы в голову подписывать контракт с Запредельем. Но, впрочем, это пошло тебе на пользу. Немножко. По крайней мере, ты перестал носиться с этими дурацкими пентаграммами.
Вообще-то, я собирался вскорости плотно засесть за изучение чернокнижия. Нужно было просто подыскать подходящую школу.
— Всё это расчудесно, но вернёмся к проклятию. Что оно собой представляет?
— Уже ничего, — пожала плечами сестра, — Мама с папой путешествовали по Земле — давно, ещё до Ночи Падающих Звёзд. Ну и чем-то обидели одну бабку-колдунью. Она их прокляла: объявила, что у них родится двойня, и если «брат не возлежит с сестрой своей или они возлежат с кем-то другим до совершеннолетия, то оба погибнут страшной смертию». Родители не обратили на неё внимания, а потом мама забеременела и родила двойню. Все, конечно, страшно обрадовались. У нас и один ребёнок — целый праздник, а тут сразу два. Папа помчался разыскивать колдунью, хотел притащить к нам, чтобы она прокляла всех знакомых, однако карга уже померла от старости. Вот и вся история.
— Так вот зачем ты за мной увязалась! — догадался я, — А я-то думал, что вдруг стал совершенно неотразим.