Особенно если все его обитатели будут такими же, как этот дьявол. Потому что его эмоции я пить не мог. Они были напрочь отравлены безумием и чем-то ещё — порчей, которая пропитала эти земли.
— Что ж, Пётр, нагнать ты нас не нагонишь, — пробормотал я, — Хотя, увидь ты окрестности, стал бы молиться на Кану, из-за которой не пошёл с нами.
А вот что касается Лютиэны или Дженни, с ними встретиться я мог. Они сиганули вслед за мной, и, скорее всего, их выбросило неподалёку. Если я найду их, то обзаведусь каким-никаким источником эмоций на время, пока не пойму, как отсюда выбраться.
Ладно… а ещё я хотел увидеть Лютиэну. Убедиться, что с ней всё в порядке. Она же моя вещь! Естественно, я буду беспокоиться о её безопасности.
Пошарив по карманам, я извлёк брошку Эллеферии и сосредоточился, призывая богиню. Но ни мягкие увещевания, ни прямые приказы, сопровождаемые жёсткими методами извлечения мёртвых богов из их хранилищ, не сработали.
А это намекало на то, что в отказе Эллеферии появляться было нечто большее, чем обычное упрямство. Я ощущал едва заметное биение её источника. С тех времён, когда она скрылась после работы над дневником, оно лишь ослабело.
Вполне вероятно, что Эллеферии пришлось не по вкусу измерение, в которое мы попали. Даже я, крайне не привередливый и даже аскетичный разумный, чувствовал себя… неуютно. Словно залез в мертвеца.
Изучив ранки, оставленные дьяволом, я обнаружил, что эта скотина занесла на своих когтях туда грязь. Её я извлёк волей, после чего прижёг углубления сотворённым огнём.
Болело жутко, но об этом я догадывался лишь по стенаниям Нани.
Закончив с обработкой ран, я поднялся в небо, выстроив шаткую воздушную лестницу. На это ушла прорва сил, ибо пространство тут вело себя далеко не так уступчиво, как на Мундосе или Земле, но мне хватило. Я приметил выход из долины на востоке, зубчатый оскал гор к северу и свинцовый блеск тонкой речной нити на западном направлении. Туда-то я и решил отправиться, смекнув, что Лютиэна не захочет пить из здешних лесных родников.
А уж её-то чутье должно было вывести туда, куда она пожелает.
Я спустился и, переждав краткую вспышку боли в демонической сущности, бодро зашагал вперёд. На ногу, которая то и дело стремилась подвернуться, я внимания не обращал. До чего всё-таки эльфы хрупкие!
На ближайшее будущее план действий был определён.
Найти сестру и фею.
Выбраться из этого мерзкого, трупного мира, который, как я подозревал, земными чернокнижниками считался Запредельем или его частью.
И вернуться на Землю, чтобы помешать планам Карнивана.
Я ведь не забыл о том, что этот жалкий, никчёмный имп и затеял заварушку, из-за которой я оказался здесь и претерпел кучу неудобств.
А впрочем, Карниван мог и не появляться на Земле. Туда стоит вернуться, после того как я разыщу его и развоплощу. Вот так будет правильнее, да.
Хотя логика подсказывала, что не просто так войска налфишей и неизвестно кого ещё попёрлись на Землю. Кого подчинил Карниван, чтобы начать войну планетарных масштабов? Ничего, вот найду его и как следует расспрошу. Так расспрошу, что от него даже клочка фиолетового дыма не останется.
Планы грядущей мести помогали коротать время. Их сладость почти заставляла забыть о невыносимом хрусте мёртвой травы под ногами.
И если кто-нибудь скажет, что я должен был идти тихо, не издавая ни звука, потому что владел телом эльфа и находился в лесу…
Во-первых, забрать эльфийскую тушку не равно обучиться всем её трюкам. А во-вторых, любой порядочный Маат’Лаэде от такого леса забился бы в припадке и, конечно, никакой конспиративности бы не соблюдал.
В теории я мог бы погасить звуки волей, однако это было не так-то просто реализовать — требовался постоянный контроль над воздухом. А я приберегал силы, здраво рассудив, что пополнить их мне долго ещё не получится.
И только когда на меня набросился со спины первый дьявол-абориген, я сообразил, что мой недолгий полёт мог привлечь нежеланных гостей.
Бросившись на землю и откатившись подальше от прыгуна, я вскочил на ноги и оценил расклад.
Меня брали в клещи три урода, чьи морды смахивали на потёкшие восковые маски. У одного даже вывалился глаз из глазницы.
Кожу после близкого знакомства с травяным прахом щипало всё сильнее. В голове возникло противное зудящее чувство — щекотка с внутренней стороны черепа. Отравление? Я от всей души понадеялся, что это не оно.
И словно в ответ на моё затруднительное положение, зашевелился паразит. Мысленно я прикоснулся к его щупальцам — и вновь поразился тому, с какой лёгкостью, с какой готовностью он потянулся ко мне.