Ещё не успев увидеть лицо мага, Виста поприветствовал вошедшего, а затем, подняв взгляд, вдруг скис, решив что лучше ему будет исчезнуть на время, и уж точно сообщить попозже о том, что в аудиенции ему отказано, и не просто секретарём, а самим жрецом.
Когда Дарт повалился на кровать, как подкошенный, не замечая исчезновение служки, и только поморщившись, на занывшие от напряжения раны, в голову вдруг закралась страшная мысль: что если сказанное в письме было правдой? Что если его эльф совсем не такой, каким казался в столице?
Это просто не могло быть правдой, но этот убийственно безразличный взгляд и этот поступок… Что было бы, не найди Дарт способа прервать падение и не разбиться насмерть о голые утёсы скал? Мирис думал об этом? Рассчитывал на такое? Отдавал он себе отчёт в своих действиях?
Кроткий покладистый эльф, расцветавший при одном его появлении… Дарт просто не мог поверить — поверить в то, что тот незнакомец с растрёпанными волосами и убийственным взглядом и есть его цветочек!
Немного придя в себя и поразмыслив над случившимся, он пришёл к выводу, что Мирис, пусть он и выглядел в тот момент странно, всё же не мог отдать такого ужасного приказа. Должно быть, он попросил дракона приземлиться или, может быть, о другой помощи, но мерзкий ящер самовольно решил сбросить мага ко всем духам.
Правда было странно, что Мирис так и не озаботился вопросом, жив ли Чёрный и как поживает, так и не подумав навестить Дарта. Хотя эльф мог с лёгкостью разведать всё, что нужно, если бы захотел, и Дарту не обязательно было бы об этом знать.
Мирис точно не хотел ему вредить — во всём виноват мерзкий чешуйчатый, — а затем узнав, что с Дартом всё в порядке, наверняка не решился к нему заглянуть, должно быть, очень сожалея о побеге.
Успокоив точившего сердце червя, Дарт удовлетворился таким объяснением и на том остановился, не желая верить словам из письма.
Спустя неделю, уверившись в собственной непогрешимости суждений и подлечив раны, Дарт снова отправился на свидание. Надел кольцо уже под вечер, рассчитывая, что к тому времени Мирис будет дома один, и они сумеют обо всём поговорить.
Расчёт посыпался пеплом, стоило Дарту оказаться в шумной зале. Красный бархат стен и мебели, тёмное дерево отделки, золото, инкрустированное драгоценными камнями; где-то играла задорная музыка, в воздухе витал аромат курительных трав, о воздействии которых Дарт знал не понаслышке. С полными подносами выпивки повсюду сновали драко. Драконы, отдыхавшие в этих стенах, наслаждались экзотическими танцами сладких дев и юношей.
Оглядевшись, Дарт без труда приметил белобрысую шевелюру и направился прямиком к самой шумной компании.
Мирис, окружённый скопищем драконов, восседал в глубине ниши. Перед ним был ломившейся от яств и напитков стол, по обеим сторонам эльфа стерегли драконы, льнувшие к нему, словно псы в ожидании милости хозяина. Но Мириса это, похоже, нисколько не смущало.
Светлый раздавал щедрые улыбки, без стеснения сыпал томными взглядами, наполняя пространство воздушными поцелуями и жаркими подмигиваниями.
И это было ещё не всё. В довершение «чудесной» картины, то, во что был облачён Мирис, смутило даже Дарта. Если бы он увидел подобный наряд на девушке или — ещё хуже — юноше, это бы точно раззадорило фантазию мага и счастливчик ушёл бы с ним, но поскольку постыдный предмет одежды едва прикрывал тело Мири — того, с кем он решил провести остаток дней, наплевав на собственное будущее, разругавшись с дедом!..
От злости у Дарта затряслись поджилки.
На Мирисе было очень короткое сиреневое платье, удерживаемое на плечах двумя лентами. Спускалось оно до середины бедра, и это с учётом, что Мири сидел. Материя была такой же прозрачной, как таящая дымка тумана жарким августовским утром. И больше на нём не было ничего.
Эльф был запредельно красив, со своими высоко забранными волосами, уложенными пышными соцветиями, в глубине которых моргали звёзды самоцветов.
Дарт почувствовал, как его затапливает гнев. Не говоря ни слова, повинуясь инстинктам, вопившим о том, что Мирис, принадлежащий ему целиком и полностью, не может быть выставлен на всеобщее обозрение, маг подлетел к столу и, перегнувшись, схватил Мириса за руку, заставляя бесстыдника подняться.
Никто не успел среагировать на неожиданное нападение, поэтому у Дарта было бесконечно-долгое мгновение, чтобы заглянуть в бесстыжие голубые глаза. Но вместо того, чтобы, устыдившись собственного вида и поведения смутиться и покраснеть, Мирис уставился в ответ с вызовом, не менее откровенным, чем то, что на нём было надето!