Наконец, лес стал пореже, деревья отступили от дороги, забрав свои змеиные корни, мы смогли залезть в седло. Лес закончился, тропа повела нас по равнине, пыльной и пустой, только изредка покрытой небольшими холмами. Ехали молча, даже ругаться с Сабатом желания не появлялось, я только думала, как бы поскорее получить награду и съесть огромную тарелку хоть бы какой похлебки. На живность орочьи леса тоже были скудны, для нас за эти дни и лягушка, и змея стали роскошью. Хорошо ещё, что маг знал растения, то и дело подбирал какой-нибудь корешок с совсем неожиданным вкусом, но, по крайней мере, так мы могли ещё переставлять ноги.
— Недоброе место, — решил завязать разговор старик.
— Орки жрут даже своих соплеменников, а врагов и подавно, — припомнила я, Нарониэль поморщился, — говорят, что так силу себе забирают.
— Дело не только в диких нравах, — возразил маг, — даже возле Гхвортуса мне было тяжело, аура у места испорчена. А они дальше рубят лес, который мог бы её очистить.
— Так может им и надо такая аура, чтобы уродливее вылуплялись, — предположила я, Сабат смерил меня пренебрежительным взглядом, но ничего не сказал.
Сзади раздался скрип несмазанных колес, кто-то нагонял нас из лесу. На лошадях в Амутгате мы уже выглядели странно, накидывать на голову капюшон было бесполезно — ростом и обхватом плеч все были меньше орков, к тому же капюшоны у нас с Сабатом отсутствовали, как и плащи. Старик насторожился, прятаться в голом поле было негде. Принца мы закрыли своими спинами, первой шла я, последним маг.
Из-под пригорка за нас нагоняли двое всадников и крытая телега. Не сбавляя шаг и не оборачиваясь лишний раз, мы шли вперёд, в надежде, что на нас не обратят внимания и проедут мимо:
— Почтенные пилигримы! — окликнули нас, я сразу расслабилась, орки бы нас так точно не назвали, — желаете ли вы что-то присмотреть в моей лавке на колесах? Товару много, всё дешево! — зазывал нас гоблин.
Получить хоть самую вшивую накидку было бы неплохо, я взглянула на Сабата, старик тоже так думал, осматривая себя и похоже, прикидывая, на что бы можно было поменяться.
Мы сбавили ход, вскоре нас нагнали двое орков-охранников и гоблин, сморщенный как заправский фокусник распахнул полог, укрывавший телегу. Перед нами очутились сундуки, тюки, стопки, кульки, ящики и всё, во что только можно было уложить вещи.
— Нам нужны плащи, — сразу перешла к делу я, гоблин окинул нас взглядом, тут же решив, что за эту вещицу мы точно заплатим.
— Три сарта, — выдал наглец.
— Они золотые что ли? — возмутилась я.
— В конце осени, да в чистом поле… Да, плащ для путешественника — золотая вещь, — заявил сморщенный.
— Нет у нас таких денег, давай меняться, — ответила я, прекрасно понимая, что мы во власти бессовестного торгаша.
— Меч свой покаж, — попросил гоблин, я вынула гвардейский меч, клинок Марана я менять не собиралась, — ну нет, барахло, на плащ не хватит. Одно одеяло дам за него, — ответил гоблин.
— Ну, ты обнаглел, сморщенный! — разозлилась я и на меня тут же двинулись его охранники. — Ты на каком рынке видал, чтобы гвардейский меч стоил дешевле тряпки?
— Это вы обнаглели, аспиды! — выкрикнул из-за спин охраны торгаш, — шастаете тут по чужим землям, да ещё и угрожаете!
— А вот как достану сейчас этот клинок за три сарта, да покажу, как он охрану твою разделает! — злилась я, двое орков схватились за мечи.
— Постой! — остановил меня Сабат, оттеснив в сторону, старик подошел к гоблину вплотную, — о каких таких остальных азагурах в Амутгате ты сейчас сказал?
— Обычных, — отмахнулся торговец, — вчера встречали по дороге одного, в Гхвортус шёл, говорит, за целым отрядом наёмников, а у самого ни сарта! — жаловался гоблин, — тоже мне угрожал, оборванец!
— Мужчина? — уточнил Сабат, — здоровый, плечи широкие.
— Ну да, шире медведя моего, — ответил продавец, и мы со стариком переглянулись. — И тоже орал, мол, расправиться со мной, как наймет клыкастых в городе. Тоже мне, герой! — возмущался гоблин.
— Бери мраково одеяло и поехали! — вдруг раскомандовался Сабат, гоблин буквально вырвал из моих сжатых рук гвардейский клинок, сунув взамен одеяло.
— Виг, не трать время! — поторопил меня Нарон, сплюнув, вскочила в седло: