Радость легонько кивнула, во все глаза уставившись на собеседницу.
Царапина повернулась и пристально посмотрела на Масленку. - «Я доверяю тебе. Предашь меня — я приду за твоей головой».
Радость опять встревоженно пискнула.
«Я не предам тебя» - Масленка поклонился секаша.
И Радость буквально вытащила его из анклава за край рубашки.
Все — разрешение получено. Масленка растаял в горячем кожаном кресле пикапа, раскаленном жарой заканчивающегося лета. Он до сих пор не был уверен, как ему удастся втиснуть Радость в свою жизнь, но, по крайней мере, он знал, что священные воины не отрубят ему голову за то, что он возится с несовершеннолетней эльфийкой.
На его древнем iPod, настроенном на случайное воспроизведение заиграла песня Snow Patrol. Радость, закрыв глаза, барабанила по воздуху в такт мелодии. Она казалась полностью счастливой.
«...вдруг из ниоткуда за океаном появляется место, где ты не будешь заперта просто потому, что ты... ты приемлемая».
Звон Ветра всегда смущенно отмахивался от похвалы, утверждая, что его потрясающие способности были всего лишь удовлетворительными. Масленка убедил себя в том, что скромность является неотъемлемой частью эльфийской психики. Все эльфы, имеющие отношение к искусству, с кем он когда-либо заговаривал, от стеклодува до ткача, преуменьшали свои таланты. Ему никогда не приходило в голову, что они сравнивали себя с мастерами, до сих пор живущими в Восточных Землях. Как будто Моцарт, Бетховен и Элвис не умерли, и тебя постоянно сравнивают с ними.
Черт, даже Элвис не будет «приемлемым» для мира, все еще живущего по стандартам Моцарта. Элвис в напудренном парике, пытающийся пройти на роль Фигаро? Масленка содрогнулся от судьбы эльфийских братьев по духу короля рок-н-ролла.
Масленка писал песни для местных групп, но они все были помесью рок-н-ролла и традиционной эльфийской музыки. Никто не сравнивал его музыку с мастерами прошлого, потому что их не было. Немного людей настолько хорошо понимали обе культуры, чтобы смешивать их в единое целое. Несколько лет назад, до того как на Эльфдоме выросло первое поколение людей, у него не было даже аудитории, которая смогла бы оценить это. Народ принимал и восхищался его творчеством, потому что оно было новым.
Творческая свобода Питтсбурга во многом объясняла, почему большинство поселившихся здесь эльфов так или иначе имели отношение к искусству. Ткачи. Гончары. Художники. Музыканты. Они селились рядом с анклавами и продавали свои услуги людям. Они все были молоды и принадлежали к Клану Ветра. Но, видно, вскоре все изменится. Радость была первопроходцем для эльфов-творцов Клана Камня.
На iPod заиграла другая песня Snow Patrol.
«О, эту я не знаю!» - Радость оживленно взмахнула молоточками. - «У него не было этой песни».
«У него?»
«Звон Металла на Ветру». - Радость произнесла полное имя Звона Ветра на Эльфийском.
Песенник с исковерканными текстами Саймона и Гарфанкеля нашел свое место в истории. Прошлой весной семья Звона Ветра вызвала его обратно в Восточные Земли. Он ушел с солнечным зарядным устройством, парой MP3 плееров и обещаниями вернуть это все через пару десятков лет. Его уход серьезно покалечил группу, с которой он выступал, так как все их постановки основывались на его олиануни.
«Если ты знаешь Звон Ветра, тебе надо было пойти к Мозеру».
Радость залилась клубничным цветом. - «Я попросила рекомендательное письмо, но Звон Металла сказал, что я слишком молода, чтобы путешествовать в одиночку. Он не был уверен, что Шиповник на Ветру позволит Шелесту Листвы над Камнем остаться здесь. Однако, он точно знал, что она не пустит никого другого из Клана Камня, так как им нужен только один музыкант, играющий на олиануни.
Да, это было похоже на Шиповник. Технически Карл Мозер являлся главой художественной общины, но его эльфийская любовница обладала правом на абсолютное вето. Масленка ничего не слышал о новом музыканте олиануни в городе, но, опять же, эльфы руководствовались понятиями о времени, отличными от людских.
«Когда Шелест Листьев должен был приехать в Питтсбург?»
«Он отправился до меня».
* * *
Питтсбург и окружающие его предместья служили домом для двух миллионов человек до первого Включения. Из них осталось только шестьдесят тысяч. Как следствие, опустели целые районы города. Найти жилье было легко, сложно было обезопасить его и сделать пригодным для жилья.