— Когда пойдете туда, не забудьте обязательно подобрать полотенце, которое лежит на полу при входе в камеру, и вытереться им. Это сразу повысит ваш авторитет, — посоветовал Андрей, пребывавший после правилки в крайне скверном расположении духа и не веривший в успех переговоров, которые собирался провести генерал–губернатор. Андрей все больше убеждался, что Джамезия не такая уж и плохая Королева.
— Полотенце? Но зачем, орк меня побери? — удивился генерал–губернатор.
— Забудьте, — вздохнул Андрей, — Если вы туда пойдете, они вас объявят вертухаем и откажутся даже говорить с вами. В лучшем случае.
— А п-почему бы нам их не п-перебить, а? — спросил заикавшийся и дергавшийся всем телом боевой маг, — Ост–тавим одного. Чт–тобы дверь открыл. Н-нас же четверо. А их т-там сколько?
— Их тоже четверо, Лексус, — произнес за спиной Андрея появившийся Кормак Голдсмит, и Андрей чуть не подпрыгнул от неожиданности, — Но среди них есть ассасин тридцатого уровня, прирезавший больше двухсот представителей самых разнообразных разумных рас. Он вас порешает за один гномий вздох. Насколько я понял, Гроза Нубов не смог добазариться?
— Я бы добазарился, если бы ты не висел у меня за спиной, Голдсмит, — разозлился Андрей, — А теперь они считают меня твоей шестеркой и сукой. А еще беспредельщиком.
— Но они ведь правы, — заметил Голдсмит, затягиваясь вейпом, — Ты реально беспредельщик, так что по масти тебя определили верно.
Голдсмит сейчас парил вейп с истинным наслаждением, Андрей, уже хорошо изучивший своего призрачного наставника, знал, что такое бывает, когда глава Tellurium Games задумал очередную многоходовую подлость.
— Окей, — сказал Голдсмит, выпустив облако пара, — На нет и суда нет. Сейчас ты вернешься к ним в хату, со всеми попрощаешься и пожмешь им всем руки.
— Чего? Нахрена? — не въехал Андрей.
— Иди, говорю. И руки пожми обязательно. Им всем.
Андрей так ничего и не понял, но выбора у него не было, как и других вариантов. Голдсмит исчез, а Андрей нехотя поплелся обратно в блат–хату бати Фортиуса. Воры все еще чифирили в полном молчании, судя по всему, новых вопросов, требовавших разрешения по понятиям у них на данный момент не было.
— Пришел попрощаться, братва, — сообщил Андрей, лениво вытерев ноги о полотенце.
— А куда рвешься? — поинтересовался Тууг Эазимский, — Наверх тебе хода нет, а внизу крытка, откуда ты и свалился. Куда двинешь–то?
— На тот свет, — ответил Андрей первое, что пришло ему в голову, — Вскрываюсь я. Устал от беспредела.
Воры обеспокоено переглянулись, но Гшап Рептилиумский прошипел:
— Обычный финал беспредельщика. Такая его судьба неприкаянная. Пусть кроется. Личное дело. Жизнь — тюрьма, и каждый имеет право с нее сорваться. Только ты прежде чем вскрываться, маляву–признанку напиши, что это ты стражников завалил, в порыве беспредела. А мы тут не при делах. Нам твои косяки на себя брать без понта.
— Маляву сделаю, — пообещал Андрей, — Ладно, прощайте, законники. Откидываюсь с этой кичи по имени судьба.
Андрей подошел к Балагасу Бугровщику и протянул ему руку, орк руку пожал. Тууг Эазимский и Акио Мокруха тоже пожали Андрею руку, а вот Гшап Рептилиумский вдруг забеспокоился:
— Недоброе чую. Носом чую. Грядет в этой хате беспредел подлый, небывалый.
Протянутая рука Андрея так и осталась висеть в воздухе.
— Ты чего, Гшап? — затревожился теперь уже Тууг Эазимский, — Ты давай поручкайся с ним на прощание. Если не поручкаешься — это все равно, что ты его опущенным назвал.
— Все так, — поддакнул Андрей, — Если не поручкаешься — это все равно, что ты мне в рожу плюнул.
— Яблоко яблоню понятиям не учит, — зашипел Гшап Рептилиумский на Тууга Эазимского, проигнорировав и слова Андрея, и его протянутую руку, — Только чую беду, а чутье вора не подводит. Не буду ручкаться. Чую я, что собираются в этой хате силы темные, гибель они несут укладу воровскому, хаос, доселе не бывший…
Андрей пожал плечами и убрал руку от Гшапа, тем более что он уже устал ее держать. В следующее мгновение за спиной Андрея заговорил Голдсмит, настолько неожиданно, что Андрей дернулся и опрокинул стоявшую на ковре пиалу чифиря.
— Честные воры! — провозгласил Голдсмит, — Мужик Кормак Голдсмит просит вас разрешить вопрос. По всем понятиям. Самому опыта тюремного не хватает. Уж не обессудьте.
— Ну кто так в хату входит? — вознегодовал выронивший от внезапного появления Голдсмита папиросу Тууг Эазимский, — В хате вот так вот, не пройдя порога, не появляются. И вообще, ты когда успел в мужики записаться, Голдсмит? Гномий вздох — не миг, язь — не сиг, а вертухай — не мужик.