Хамани мрачно усмехнулась.
— Не хочешь — не верь, мне плевать. Но именно так я и собираюсь поступить, — заявил Голдсмит, — А сейчас ты возьмешь вот это мирное знамя, сядешь на самого быстрого хизана, которого тебе дадут игроки, и поедешь в Эазиму. Вот эта храмовница–игрок будет тебя сопровождать. В Эазиме ты скажешь, что я приду туда с парой человек, через полтора часа. Я приду на мирные переговоры. Мы с Королевой поговорим и уладим все наши разногласия. Насколько я помню, Королева же считается у вас чем–то вроде божества? Я тоже для вас божество, в своем роде. Так что мы будет беседовать с ней, как боги. И если достигнем консенсуса — игроки навсегда уберутся из Риаберры. И всем будет хорошо. Как уладишь это дело — возвращайся назад с ответом. Я жду тебя через сорок минут.
— Я все поняла, кроме отрезков времени, о которых ты говорил, — ответила жрица, — У нас тут время так не меряют. Я не знаю, что такое… Я даже повторить не смогу.
— А, ну да, — спохватился Голдсмит, — Я жду тебя назад через десять гномьих ударов сердца. А на переговоры я приеду через двадцать пять ударов. Черт бы побрал этого Алана, это он придумал все мерить в гномах, придурок.
— А мне нравится, — заметил гном в ливрее из первых рядов толпы.
— Что будет с моим сыном? — спросила жрица.
— Ничего плохого, если ты вернешься с вестью, что Королева согласна беседовать со мной, — ответил Голдсмит, — Пока ты ездишь, он посидит тут у нас. Мы его накормим, напоим и будем с него пылинки сдувать. Но если ты не вернешься в назначенный срок — мы украсим его головой дерево, уж не обессудь. Вроде там сверху как раз осталась свободная ветка. Но я уверен, что до этого не дойдет. Как только ты вернешься с согласием Королевы на переговоры — вы с сыном пойдете домой.
— Я все сделаю, — пообещала Хамани.
— Значит, я должна одна ее сопровождать? — спросила явно испуганная храмовая стражница.
— Скажи нам, Голдсмит, а вот эта телка с копьем — она и в реале телка? — поинтересовался брат Нираб.
— Да, — ответила за Голдсмита стражница, — Я Джейни. И мне двадцать два, если тебе интересно. Я и в реале ничего.
— Это так? Эй, Голдсмит, ты что, язык проглотил? — продолжал допытываться брат Нираб.
Голдсмит недовольно затянулся паром:
— Я понимаю, к чему ты клонишь, но мы не можем отправить их с армией мужиков, уж извини, мой озабоченный брат. Пойми, что в Эазиме игроков сейчас не любят. Очень не любят. Женщину–риа, тем более храмовницу, они не тронут. Даже если это будет игрок. А вот эльфа прикончат прежде, чем он доберется до городских ворот. Так что да. Джейни будет сопровождать Мэрифу–Хамани одна. А теперь дайте им двух самых быстрых хизанов. Именно хизанов, других ездовых животных стража Эазимы вероятно расстреляет еще на подходе, по уже озвученным мною причинам. А арахнидки пусть откроют выход с восточной стороны. Вы отправляетесь немедленно. Давай, Джейни, я в тебя верю. Не забудь держать мирное знамя повыше. Я не хочу, чтобы ты вернулась к нам со стрелой в глазу.
Голдсмит дождался, пока храмовница и жрица покинут пределы кокона, и только когда арахнидки снова закрыли проход в волшебном куполе, приказал:
— Сынка жрицы напоите водой, а потом оглушите заклинанием и суньте вон в ту хибару. И смотрите, чтобы не колдовал, он умеет. Вот ты, гном, займись им. Не забудь оглушить, нам тут лишние уши ни к чему. И нахрена вы навешали голов на дерево? Вы совсем больные?
— Это новогодняя елочка, Голдсмит, — обиделся брат Инножд.
— Новогодняя? Сейчас осень, наркоман.
— Это у вас там осень, — не согласился брат Инножд, — А у нас в Риаберре Новый Год, если ты забыл. Сегодня последний день Месяца Мертвых, самого короткого в году. А завтра уже наступит новый шесть тысяч четыреста восемьдесят первый год от Падения Первой Луны. Вот мы и решили обучить местных наряжать елочку.
— Да, я совсем об этом забыл, — признался Голдсмит, — Я надеюсь, ты понимаешь, что шесть тысяч лет и все такое — это условность? Первые две тысячи лет после Падения Первой Луны здесь даже письменности не было, так что дата отсчета Новой Эры была выбрана имперскими учеными произвольно, всего тысячу лет назад. А сколько лет на самом деле прошло от Падения Первой Луны — не знает никто.
— Даже ты, Голдсмит? — удивился брат Инножд.
— Эдвард, наш гранд лор–мастер, вроде знает, — задумался Голдсмит, — А впрочем, плевать. У нас мало времени. Что за головы в клетчатых платках болтаются на дереве?
— Они называют себя Орденом. Истребляют эльфов и игроков. Местные гитлеры, короче. Их тоже ваш Эдвард придумал? Мое почтение, если так, — сказал брат Инножд.