— Экая гадость, — констатировал Фархад. Он с ужасом подумал, как будет заходить в это здание каждый день, как ему придется объяснять покупателям, какой тут делают шелковистый хлопок и рассказывать разного рода уродам о достоинствах инновационных методов. Дистиллированная жизнь, лишенная чести, подвига, риска, любопытства — всего того, ради чего и приходит в этот мир человек.
— Прости, мама, я не могу. Тупо не могу, — сказал сам себе Фархад. Его почти физически тошнило от белого здания, офисных работников, толкущихся у входа, пальм, даже от нагретого на солнце асфальта, Сартр бы сказал, что Фархад сейчас достиг высшей степени социальной отчужденности, а это, как известно, шаг в направлении катарсиса.
Повинуясь чувству стыда и долга перед мамой, Фархад было взялся за ручку двери автомобиля, но это был лишь момент минутной слабости, не более.
— Нет, не могу.
Фархад достал из встроенного холодильника банку ледяного тархунного лимонада и выпил залпом, он сделал это скорее не чтобы утолить жажду, а с целью оттянуть решение. От выпитого напитка у Фархада засаднило в горле.
— А, будь, что будет. Плевать. Не в первый раз.
Фархад в последний раз взглянул на здание хлопковой конторы, завел машину и резко дал по газам. Он промчался по улицам Ташкента, как ветер по степи, он ехал все дальше и дальше, как можно дальше от уготованной ему судьбы, и через полчаса въехал в старый город.
Фархад не просто гонял, он знал, куда ехал. Здесь у него был любимый дворик. Фархад свернул в него с узкой улочки, по пути чуть не сбив переходившего дорогу петуха. Дворик был внутренним, его со всех сторон окружали руины какого–то заброшенного еще задолго до рождения Фархада учреждения. Эти руины все хотели снести, но за землю, на которой они стояли, начался спор. А спор на Востоке — дело серьезное, так что инвесторы уже лет пять не могли определиться, кто будет сносить, а кто строить на месте снесенного.
Асфальт здесь растрескался, из щелей пробивались юные чинары. Мертвое учреждение смотрело черными окнами, в которых уже давно не было стекол. Фархада все это более чем устраивало. Конечно, мама его здесь найдет, если захочет, но не раньше вечера, а ему хватит и меньшего времени. Грабителей Фархад не боялся, во–первых, их в Ташкенте уже давно не было, поскольку над городом круглые сутки кружили полицейские дроны, а во–вторых, даже если вдруг найдется какой–нибудь придурок — он десять раз подумает, прежде чем грабить машину с правительственными номерами.
Фархад сорвал с себя галстук, потом пиджак, и швырнул их на пассажирское сидение. Затем он растрепал столь заботливо уложенные мамой волосы и расстегнул рубашку. Сделав это, он почесал собственное пузо, испытывая какое–то древнее хтоническое наслаждение.
Как же приятно не пойти туда, где тебя ждут и куда тебя отправляют! В этом было что–то героическое, это было фундаментальное противостояние с собственной судьбой. Фархад выпил еще одну банку лимонада, на этот раз медленно и с наслаждением, смакуя каждый глоток. Потом он достал из бардачка теллуровый гвоздь и повертел его в руках. Гвоздь, как и всегда, был ледяным, хотя Фархад разумеется не хранил его в холодильнике с лимонадом. Просто теллуровые гвозди всегда холодные, это вроде как–то связано с их нейроактивными свойствами и необходимостью охлаждать квантовый суперпроцессор, но Фархад в это особенно не вникал.
Гвоздь Фархада был золотистым, а не серебристым, как у большинства игроков. Кроме эмблемы Tellurium Games, изображавшей двух сражавшихся на топорах космонавтов, и надписи Ergotism на гвозде был еще и номер — четверка, а еще оттиск личной подписи главы Tellurium Games Голдсмита. Все эти дополнительные элементы, как и золотой цвет гвоздя, не были просто декором, гвоздь Фархада одним своим внешним видом свидетельствовал, что его владелец является обладателем теллурового аккаунта. Теллуровый аккаунт был самым дорогим типом подписки, доступным игрокам, его стоимость превосходила цену трехэтажного дома в центре Ташкента. Всего в мире таких гвоздей, предназначавшихся для владельцев теллуровых аккаунтов, было двадцать пять, Фархад читал в интернете, что Голдсмит по неизвестной причине любит именно это число, и использует его при любой возможности.
Гвоздь Фархада был четвертым по счету элитным гвоздем, первый принадлежал какому–то арабскому шейху, заплатившему за него неназываемую, но громадную сумму еще до официального релиза теллуровых аккаунтов, второй — самому Голдсмиту, а третий Голдсмит вроде бы подарил шотландскому министру экономики. Но ни сам глава Tellurium Games, ни министр экономики, насколько было известно Фархаду, своими гвоздями не пользовались и в игру не играли, а если и играли — то оставались анонимными. Шейх, владелец самого первого гвоздя, вроде был каким–то нубасом. А вот Фархада знал весь мир. Точнее говоря, весь мир, кроме его собственных мамы и папы, которые совсем не разделали интереса сына к VR играм.