— Охренеть, — констатировал мой куратор, держась за голову, и я была с ним совершенно согласна.
***
Рыдать при говорящем лосе мне показалось уже как-то некультурно, поэтому я взяла себя в руки и только иногда чуть-чуть носом шмыгала, но сразу вытирала. Мой бесценный куратор сбегал в город и принес несколько щеток и скребков для лошадей, мы перешли на другую сторону озера и вымыли лося еще раз, на этот раз правильно. В итоге получился сверкающий чистотой лось, грязная как поросенок я, мокрый куратор в мокрых штанах и одна чистая сухая рубашка на двоих. Он хотел мне ее пожертвовать, но я отказалась, сказав, что пойду домой телепортом. Только одна загвоздка была — мне было сложно представить своего лося в папином розарии, а больше деть его было некуда, у нас маленький двор, у эльфов в почете скромность и сдержанность, староста должен подавать пример.
— Хочешь, я его к себе на постоялый двор возьму? Поставлю в стойло как лошадь, — он сам даже произнес это неуверенно, с сомнением осматривая лосиные рога, я без рулетки могла сказать, что в лошадиные двери он не пролезет.
— Оставь меня здесь, — мрачно вздохнул лось, я вздрогнула, никак не могла привыкнуть к его голосу, он звучал как боевая труба или охрипшая пожарная сирена, очень громко, с низкочастотной дрожью.
— Тебе не будет грустно? — мне стало стыдно, он нахмурился и буркнул гораздо тише:
— Я справлюсь.
— Я к тебе завтра приду, — честно пообещала я, он кивнул и побрел куда-то в чащу, весь мокрый, уже темнело, я повернулась к куратору: — Его волки не съедят?
— Здесь ничего крупнее лисы не водится, — иронично процитировал меня парень, похлопал по плечу: — Все с ним будет в порядке, если он сумел даже от меня спрятаться, то он уйдет от кого угодно. Надо будет завтра спросить, как ему это удалось.
— Почему он разговаривает? — шепотом спросила я, — разве говорящие фамильяры бывают?
— Не чаще, чем говорящие птицы, — качнул головой он, задумчиво посмотрел вслед уходящему лосю, — я чую в нем темную силу. И силу земли. Подозреваю, что он лесная нечисть, каким-то образом заполучившая тело лося, так бывает довольно часто, только обычно духи вселяются во что-нибудь поменьше, в лису или кошку.
— Он — лесной дух? — вытаращилась я.
— Нет, это разные вещи. "Лесной дух" — это раса разумных из мира, граничащего с миром демонов, друидов и темных эльфов, у них государство есть, они входят в Содружество. А просто духи, о которых я говорю, у нас водятся, в темном лесу, это такие слабые полуразумные сгустки энергии…
— Он не "полу", — возмутилась я.
— Он, похоже, из подросших. Они появляются в лесу, там, где плотность темной и земной силы особенно высокая, начинают там жить как дерево, наблюдают, вбирают в себя информацию, потом живут как животное, иногда вселяются в одного из местных зверей, но продолжают расти и изучать мир, такие животные часто выходят к людям, из любопытства. За людьми они тоже наблюдают, иногда даже учат язык, пугают всяких заблудившихся. Если вырастают достаточно взрослыми и сильными, могут даже в людей превращаться, но они все равно не люди, у них нет социума, нет законов или своей организации. Чаще всего они просто живут в лесу как звери, просто умные очень. Твой, похоже, из этих.
— Так он все понимает?
— Многое. Если чего-то не понимает — быстро научится, у вас же теперь связь, твоя память в его распоряжении.
— Ой, — я схватилась за голову, представляя говорящего лося, который легко выбалтывает кому ни попадя, как мне понравилось своего куратора за голое пузо щупать, — и что, он может прямо все кому-то рассказать?
Он посмотрел на меня, улыбнулся своей самодовольной волчьей улыбочкой, говорящей: "я все про тебя знаю, извращенка", шепотом сказал:
— А ты его попроси, чтобы он молчал о самом сокровенном, он понятливый.
Я вроде бы издевки в его словах не уловила, но на всякий случай по плечу ударила, он рассмеялся. Посмотрел на небо — солнце давно село, была бы я нормальным эльфом, ходила бы на ощупь, но я всегда видела в темноте получше, чем остальные, теперь и это тоже стало понятно — наследие лесного духа.
— Хочешь, я тебя телепортирую на постоялый двор?
— Тебе не влом? — прищурил один глаз куратор, наклоняясь за рубашкой, я пожала плечами:
— Мне не сложно.
— Ну давай. Я завтра приду после обеда, поезд на семь вечера, нам еще телегой час ехать и регистрироваться.
— Хорошо, — я смотрела, как он надевает рубашку, это было неприлично, но я это уже час делала, еще две минуты ничего не исправят. Он застегнулся и изобразил готовность, я помахала ему рукой, он подмигнул с многозначительной улыбочкой и исчез в телепорте. А я обессиленно села на траву, пытаясь разобраться в своих мыслях.