— Улли, — прошипела мама, я обернулась с невинным видом, она заявила: — Даже думать о нем забудь.
Я сделала туповатые глаза Асани и пролепетала:
— Наша Грань входит в Содружество Миров, а в Кодексе Содружества четко указано, что каждое разумное создание имеет право на свободу слова и свободу мысли. И свободу передвижения, кстати, — я перестала прикидываться и осмотрела свою комнату, — и любое ограничение этих свобод считается преступлением против личности.
— Иди есть, — прошипела мама.
— Я не голодна.
— Значит спустишься и будешь сидеть с нами, пока мы будем есть.
— Не хочу.
— Я тебя не спрашиваю, — мама хлопнула дверью и пошла вниз.
А я села на кровать и впервые задумалась о том, что я, вообще-то, совершеннолетняя. И давно уже закончила Школу Света, и у меня есть специальность, не особенно престижная, но есть. И деньги есть. Я могу просто собрать чемодан и уехать на другую Грань, с моей силой, я без проблем найду работу, у меня будет свой доход и своя жизнь. Взросление эльфов традиционно очень расплывчатое понятие, некоторые тысячелетние все еще жили с родителями, просто потому, что у них были хорошие отношения, и им так было удобно, просто покупали соседние участки земли, достраивали дома, у нас было три или четыре таких клановых дома только на крайней улице перед лесом, по которой я ходила каждый день, любуясь этими домами и бытом их семей — там прабабушки и правнуки весело делили обязанности и развлечения, у них было много общего. А у меня с моими — не было, и это главная причина того, что я хочу уехать и жить отдельной жизнью. И совсем не в Романе дело. Да. Просто у меня теперь есть все, что нужно эльфу для самостоятельной жизни, завяжу ложку в узелок, возьму лосика и уйду в закат. Я теперь не какой-то там специальный кит, я кит, у которого есть лось.
Возникло огромное желание пойти в столовую и гордо объявить об этой обалденной идее, но немного подумав, я решила приберечь это заявление до вечера, будет особенно круто, если Роман придет, это будет ужин моей мечты.
На обед я все-таки пошла, сидела перед нетронутой тарелкой и смотрела в пространство мечтательным взглядом — напряженная атмосфера между мамой и папой обтекала меня, как гуся — вода, я просто расслабилась и скользила по поверхности, иногда лениво шевеля ластами, представлять себя гусем мне понравилось. Интересно, чем пахнет гусь? Надо найти и понюхать.
После обеда я пошла в комнату, обложилась картами и справочниками, и стала составлять рекомендательные письма о самой себе в разные интересные места — где училась, что умею, чем хочу заниматься. Получилась пачка в палец толщиной — у меня широкий профиль, меня ненавязчиво приглашали поучаствовать в студенческих полевых практиках и исследовательских группах еще в школе, даже при папе не стеснялись этого делать, а он в ответ мягко намекал, что я еще маленькая для такой работы, не давая мне даже слова вставить. Пора начинать вставлять.
Под окном раздался потрясающей силы лосиный рев, я вздрогнула и подскочила к окну — внизу стоял мой лось, а на нем сидел мой куратор, весь красивый, прилично одетый и причесанный. Было как-то подозрительно тихо, я осмотрелась и поняла — птицы замолчали, вообще все замолчали, на нашей Грани лосей отродясь не водилось, таких звуков здесь не слышали. Мне в голову пришла новая, поразительной эффективности идея, и я широко улыбнулась лосику:
— Нагулялся?
Ответил Роман, ловко спрыгивая с лося и поправляя костюм:
— Еще бы не нагуляться, три огорода ободрал! У, волчья сыть, — он шутливо погрозил лосику кулаком, лосик посмотрел на него, потом на меня, и сказал:
— Он меня за зад укусил.
— Вот гад! Хочешь, я его побью?
Лось медленно начал улыбаться, опять посмотрел на Романа, Роман посмотрел на него и сказал:
— А самому слабо?
Лосик кивнул мне:
— Хочу, побей.
Я радостно подхватила своего куратора в телепорт и переместила на метр выше того места, где он стоял. Он мягко приземлился на носочки, одной рукой придержал полотенце на корзине, которую держал в другой руке, посмотрел на меня и усмехнулся:
— Слабенько.
Я щелкнула пальцами, теперь поднимая его на два метра, он опять приземлился без проблем. Я подняла еще чуть выше, а потом ниже, разу к десятому он вспотел и разлохматился, но даже полотенце с корзины не уронил.
— Ладно, хватит, — вздохнул лосик, — он не сильно укусил.
Я только теперь заметила стоящего возле угла папу, который наблюдал этот процесс с легкой улыбкой, поровну недоумевающей и веселой, он понял, что я на него смотрю, и сказал: