— Почему ты не объяснишь маме, что не хочешь?
— Потому что это очень сложно, нереально. Я пытался, она просто нашла другую девушку, а когда я и другую забраковал, она стала выпытывать у меня причину — почему она мне не понравилась, что в ней не так. А в ней все не так, хотя нормально с ней все, но я один раз попытался это маме объяснить, она каким-то загадочным образом выцедила из моего объяснения какие-то за уши притянутые параметры идеальной девушки, типа того, что я сказал, что девушка коротышка, мама стала искать мне высоких. Но дело не в росте или каких-то параметрах, я просто не хочу, но маме не объяснишь, ей горит меня женить, и она уверена, что если найдет идеальную девушку, то я захочу. И много лет уже парит мозг и себе, и людям, поэтому я ищу себе работу где-нибудь у черта на рогах, чтобы она до меня не добралась.
Я молчала и вспоминала какой-то учебник истории нравов, где о маложивущих разумных говорилось, что для них главное в жизни — оставить потомство, поэтому у них женщины, вышедшие из репродуктивного возраста, начинают помогать более молодым особям находить себе пару и выращивать детей. Так происходит у дельфинов, косаток и людей. Интересно, дельфины тоже убегают от своих дельфиньих бабушек, а бабушки за ними плывут и уговаривают присмотреться к вон той красивой дельфинихе?
Нам принесли заказ, мы взялись за еду, опять повисла напряженная тишина. Я не выдержала и спросила:
— А почему ты не хочешь жениться?
— А для этого нужна причина? Просто не хочу. Я еще слишком молод. Но мама так не считает, у нее все дочери замуж повыходили и уехали в другие дома, она остро чувствует, что дом пустой, и хочет внуков поскорее. А я не хочу, так что приходится прятаться.
— Ты не хочешь детей? — мои брови ползли все выше, я почему-то считала, что все маложивущие любят детей. Роман усмехнулся и поморщился:
— Я еще слишком молод для этой фигни.
— Сколько тебе?
— Двадцать шесть.
Я наморщила лоб, мысленно деля среднюю человеческую жизнь в сто лет на части, детство до полового созревания — пятнадцать, старость — после восьмидесяти, то есть, двадцать шесть — это начало репродуктивного возраста. Да, ему рано, наверное. Хотя уже можно. Я попыталась изобразить понимание и поддержку:
— Ну да, когда мне было пятьдесят, я в куклы играла. А мои ровесники уже женились. Но меня не заставляли, у нас с этим проще.
Роман опять посмотрел на меня тем странным взглядом, мне показалось, он хочет что-то сказать, но он хорошо подумал и промолчал.
***
После кафе мы поехали в тот торговый центр, в котором катались на коньках. Атмосфера была все еще немного напряженная, но все же получше, чем сразу после того, как он узнал о моем возрасте. Мы подошли к самому началу длинного ряда магазинов с одеждой, я с опаской посмотрела на выставленное в витринах разнообразие:
— Ром, что мне купить? Папа сказал, что нужно одеваться по местной моде, но здесь такое разнообразие, что я сама не понимаю, какая мода здесь местная.
Он смерил меня взглядом, усмехнулся:
— Купи джинсы.
— Что это?
— Это такие человеческие штаны. Везде, где есть люди, есть и джинсы. Их можно носить под все, и на учебу, и на природу, и в парк. И сарай чинить в них можно. Отличная, в общем, одежда. Твой куратор рекомендует, — он сунул руки в карманы и посмотрел на свои штаны, я тоже посмотрела:
— Это они?
— Да.
— Хорошо, давай купим джинсы.
И мы пошли их покупать. Обошли все магазины, примерили штук сто, купили штук десять, все разные, даже Роман себе одни купил, они ему очень шли и я его уговорила. На нас смотрели с улыбками консультанты, несколько раз обращались к нам так, как будто мы пара, я никого не поправляла, Роман тоже, я его об этом осторожно спросила, он сказал, что это не важно, и предложил забить. И я забила.
К джинсам мы накупили разных кофт, и приличных, и смешных, пару одинаковых даже купили, на них были коты, которые указывали пальцами друг на друга, и надпись, я не читала на этом человеческом, мне Роман перевел: "Этот котик/Эта киска со мной". Это было очень мило, мы вышли из магазина в них, за руки, я смотрела на своего куратора и думала, что его внутренний маятник опять качнулся, он держал меня за руку и выглядел веселым и счастливым.
Обратно мы поехали в карете, потому что ужасно устали, и потому что опять загулялись заполночь, мне опять пришлось ночевать в загородном доме лосика, но я не расстроилась.
В моей комнате с моей кроватью меня ждало четырнадцать котов, и мой куратор опять поцеловал меня на ночь в лоб, пожелав увидеть во сне мамонта, который как слон, только еще и пушистый. Но мне снился Роман, и поцелуями в лоб он не ограничивался, какое счастье.