Стало вдруг дико страшно, я осмотрелась и убедилась — да, я одна. В аудитории, в которой не работает магия, и меня здесь закрыли с той стороны. Сердце заколотилось как бешеное, я осматривалась, видя все то же самое — голые стены, пустые парты, закрытая дверь, закрытые окна, голые стены, дверь, окна…
Дико заболела голова, то ли от обиды, то ли от необоснованного страха, в ушах стало пищать на высокой ноте, я схватилась за виски, пытаясь прийти в себя и уговорить глупое сердце вести себя прилично, ничего не случилось, мне есть чем дышать, здесь светло, это даже первый этаж, ничего страшного тут нет.
В коридоре раздались шепотки и смешки, я поняла, что они все там стоят и наблюдают, ждут, что я буду стучать и просить меня выпустить, или звать на помощь. Меня останавливало только понимание, что это бессмысленно — меня не выпустят, я просто доставлю им удовольствие.
Что делать? Уроки деда Игоря смешались в памяти в неразборчивую кашу, я помнила, что должна пропустить удар мимо, но не представляла, как это сделать в этой ситуации.
Подошла к окну, осмотрела раму — очень старая рама, разделенная на маленькие квадратики, каждый в две ладони размером, это старое здание, тогда не умели делать большие стекла. Я в такую крохотную дырку не пролезу, даже если разобью стекло, придется либо ломать раму, а она прочная, либо выносить все окно. Замков или задвижек я не нашла — оно не предназначено для открывания, только один квадратик можно открыть, форточку.
Я открыла ее, высунула наружу руку — там магия была, я могла бы запустить сигнальный фейерверк и вызвать Романа… Но мне не нравилась эта идея. После нашего вчерашнего прощания, когда он просто ушел, сказав, что мне его уже хватит, вызвать его на помощь в такой глупой ситуации, смотреть на него, и он опять будет винить в этом себя… Нет. Надо найти другой выход.
Ни раму, ни двери я не сломаю при всем желании — толстенная двустворчатая дверь из дубового массива выглядела такой мощной, что я скорее сама об нее сломаюсь. Окна, на самом деле, тоже — даже если я буду колотить по раме стулом, она вряд ли сломается, у меня не хватит силы. Если я высуну руку наружу и шибану "ударной волной" внутрь, осколки рамы и стекол прилетят мне в лицо, а щит я на себя не поставлю. Да и ломать собственность Академии не хочется…
Солнечная улица, со своими клумбами в розах, фонтанами и магической силой, была настолько близко, что я могла пощупать ее пальцами, но оказаться там сама не могла, и это вызывало глухую раздражающую дрожь бессилия, как с Романом — я могла с ним говорить, я могла его даже обнимать, но он больше не целовал меня, и всегда держал крохотную, но дистанцию. Что я должна сделать, чтобы это преодолеть? Философия пропускания удара тут тоже не подходила — он меня не атаковал, он просто использовал свою силу, чтобы держаться от меня на расстоянии. И как я должна пропустить этот удар? Согласиться, сказать — ну и держи свою дистанцию, можешь даже больше дистанцию держать, я вообще даже сама отойду… Стоп. Дед ведь так и делал, я его отталкивала, а он отходил, и я на него падала. Он использует свою силу, чтобы оттолкнуть меня, и у него не остается силы, чтобы стоять на ногах. Он упадет, если я отступлю.
И эти все, хихикающие за дверью, упадут, если я перестану пытаться наладить с ними отношения, быть для них удобной, нормальной и не раздражающей. За что они, по сути, на меня взъелись? За то, что я принцесса? Так здесь каждая третья принцесса. За то, что я нравлюсь княжичу? Это банальная зависть. За мою силу, способную телепортировать трехэтажное здание? Тем более, зависть. За моего лосика? А с какого, простите, фига я должна стесняться своего фамильяра, я его призвала и он мой, и он здоровенный, мощный такой лось, мой! Да им всем до моего лосика, как до Калин-тэра гусиным шагом, у них вообще фамильяров нет. А у меня есть, и я буду на нем ездить, на моем офигенном, здоровенном таком лосе.
Я протянула руку в форточку и громко позвала:
— Лось!
Он возник на клумбе под окном, поднял голову, осмотрелся. Я знала, что моя голова в его распоряжении, так что объяснять ему ситуацию не нужно. Он кивнул мне, развернулся и побежал в сторону парадного входа.
И почти сразу же в коридоре раздался пораженный "ах!", дверь с хрустом распахнулась обеими створками, на пол упала сломанная метла, внутрь стали заглядывать выпадающими от шока глазами мои одногруппницы. Я вспомнила, как Ромкины сестры иногда делали "барыню" — такую позу, как будто им все кругом должны. Становились так подбоченясь, кулаки в бедра упирали и смотрели на всех кругом как на нерасторопную прислугу. Это было весело, им все подыгрывали, даже я. И сейчас мне вдруг захотелось иметь такие же крутые бедра, как у этих смелых дам, чтобы как упереть в них кулаки, да ногой как топнуть, чтоб все забоялись. Но бедер не было, печаль, но ничего не поделаешь, пришлось просто нос задрать, плечи расправить, посмотреть на этих шутников как на детей неразумных. И я такая пошла, как барыня, метлу переступила, взглядом усталым от мудрости всех окинула. Лосику на бок руку положила и пошла с ним на выход, перед нами все расступались.