***
Глава 2, как я охотилась на единорога
Утром меня разбудили птицы. Какая-то особо смелая настойчиво стучала в стекло, я телепортировала ей корочку хлеба из кухни, на нее тут же набросилась целая стая разноцветных пичуг. Их здесь море, почти у всех эльфов фамильяры из них, но я себе такую не хочу, с ней же даже играться нельзя, она такая же тонкая и хрупкая, как сами эльфы.
Я посмотрела на чемодан и опустила голову — а может быть, не так и плохо будет отсюда уехать. Может быть, в Академии Граней я не буду так сильно выделяться своими ужасными волосами и громким голосом. Мне всю жизнь затыкали рот и просили быть потише, задолбали, я иногда уходила в лес просто поорать, становилось настолько легче.
Приведя себя в порядок, я взяла из кухни яблоко и пошла в лес — последний шанс встретить моего единорога. На улице стоял туман, солнце еще не начало подниматься из-за горизонта, но трудолюбивые эльфы старшего поколения уже во всю ощипывали свои огородики, как у них терпения хватает? Я бы померла. Или, гораздо вероятнее, нашла бы способ уничтожить сорняки магически, одним махом. Вот за этот подход к любому делу меня отсюда и выгоняют…
В лесу было прохладно и влажно, я перешла овраг, побежала к своей поилке, увидела, что на краю сидит енот и стирает в остатках воды на донышке какую-то бумажку. Я осторожно подошла поближе и шепнула:
— Привет.
— Утречко, — кивнул енот, я подпрыгнула, он посмотрел на меня и усмехнулся: — Говорящих енотов никогда не видела?
— Не-а, — шепнула я, радостно потирая ладони, подошла еще ближе и осторожно погладила енота по спине, любуясь переливами шерсти. Енот прищурился от удовольствия:
— Да не стесняйся, я знаю, что я прелесть.
Я захихикала и стала гладить смелее, он продолжил стирать, я присмотрелась — это был паспорт, чернила расплылись, но фото молодой женщины сохранилось хорошо.
— Что ты делаешь?
— Полоскаю, ясен перец, я же енот-полоскун! — он достал паспорт, расправил и внимательно всмотрелся в расплывшиеся буквы, остался недоволен и продолжил полоскать, тихо бурча: — Иногда, понимаешь, главное — вовремя слинять. Вот чтобы не надоесть, поймать тот момент, когда тебя любят больше всего, и уйти в сиянии славы. Да?
— Не знаю, — сгорбилась я, — мне уходить не хочется. Но меня выгоняют.
— Значит, тем более надо уходить! Но потом обязательно вернуться и отомстить.
— Так и сделаю, — грустно улыбнулась я. Енот отстирал чернила полностью, понюхал паспорт и расправил на камне сушить, посмотрел на меня:
— А чего грустим?
— Единорога хочу призвать.
— Их же не существует?
— А я все равно хочу.
— Ну, если очень захотеть, то можно и из другого мира прорваться, — прозвучало грустно, енот смотрел на паспорт, потом посмотрел на меня: — Да?
— Наверное, — пожала плечами я, — я не знаю, ко мне из другого мира пока что никто не прорывался. Надеюсь, мой единорог будет первым.
— Удачи, — подмигнул енот, взял паспорт и деловито полевитировал куда-то в заросли, я смотрела в лужу на дне поилки, в ней отражались облака… Ко мне кто-то шел.
Я вздрогнула, выпрямляясь и прислушиваясь изо всех сил, это был он, больше некому! Тяжелые мягкие шаги, приминающие мох и выжимающие воду из заболоченной земли, треск кустов — он огромный, ему нужно очень много места…
Шаги остановились, как будто он заметил меня и насторожился, я зажмурилась и шепотом взмолилась:
— Приди-приди-приди!
Он сделал еще шаг, потом еще один. Остановился и шумно выдохнул, как будто спросил, с какой радости он должен ко мне приходить.
— Ты будешь самым счастливым фамильяром на свете, я тебе обещаю, у тебя будет все самое лучшее, я буду тебе все разрешать, все покупать, буду тебя мыть и чистить каждый день, и кормить буду самым вкусным, и буду с тобой разговаривать, никто не будет тебя считать животным, честно-честно!
Он сделал еще пару шагов, потом как будто передумал и отступил назад, засопел.
— Ты стесняешься? Мне уйти?
В его ответном фырке мне почудилось "да", я встала с плиты, попыталась рассмотреть между деревьями и кустами хоть что-нибудь, но было еще темновато, я ничего не видела.
— Ладно, я уйду. А ты точно сможешь пройти через овраг? У нас собаки через него не хотят ходить.