— Как думаешь, кто она?
Ромка метал кубики, ему жутко нравилось, он даже не сразу меня услышал.
— Что? Кто? — здесь тоже грохотала музыка, мне пришлось к нему наклониться:
— Женщина в голубом, кто она?
— Навья тварь. Скорее всего, ведьма, они с удачей работают. Но это не точно, аура похожа на горного духа. А мужик у нее вообще дракон, странная парочка, я не представляю, как они умудрились познакомиться. И акцент у нее странный, я такого не слышал. И его язык я не узнал. Ты узнала?
— Нет. И мне кажется, она не навья тварь, у нее странная аура, я видела горных духов, они не такие.
— А не пофиг ли? Дают — бери, — он улыбнулся, сгребая выигрыш, посчитал и широко улыбнулся мне: — Все, набрали! Юлька, мы набрали, у нас есть деньги! Побежали скорей жениться!
Мы рассмеялись и пошли менять фишки. Сбежали вниз по лестнице, купили у бармена Плод Души, нас пропустили без очереди, мы ввалились в женильную комнату запыхавшиеся и мокрые, нам улыбнулся ослепительно красивый светловолосый парень, поправил белую тогу и торжественно распахнул объятия:
— Приветствую вас, дорогие мои заблудшие души в поисках любви! Я ваш святой Валентин, прошу ко мне.
Мы подошли, он открыл толстую книгу и взял перо:
— Имена!
— Роман Волков.
— Уллиниэль ле Гриннэ.
— …ле Гриннэ, — додиктовал сам себе Валентин, усмехнулся мне: — Вот Альянс охренеет, а? Скотче, как же я люблю свою работу. Подойдите, дорогие мои!
Мы подошли, он достал из-под стойки с книгой белый бинт и торжественно поднял над головой, провозгласил:
— Дайте мне силу, святые макарошки! — посмотрел на нас и скомандовал: — Плод Души в руку, и за руки взялись, чтоб удобно было. — Мы взялись, зажав между ладонями Плод Души, он был с крупный орех размером, только пушистый и щекотный. Валентин стал бинтовать нам руки и с явным удовольствием от процесса декламировать: — Властью, данной мне Великим Создателем, Летающим Макаронным Монстром и святым Винни, объявляю вас отличной парой! Любите и обожайте друг друга, и да ни одна скотина не посмеет разлучить вас! Раминь, господа! Обожаю свою работу! Следующий!
И мы пошли на выход, гораздо больше офигевшие, чем счастливые. На выходе нас приветствовала аплодисментами очередь, мы помахали всем, я попыталась найти глазами ту женщину в голубом, и может быть, поблагодарить, но она сидела на коленях у своего мужчины и что-то шептала ему на ухо, перебирая его волосы, я решила не мешать.
Мы вышли на улицу в жару и музыку, пошли вдоль витрин, не сразу поняв, что спешить нам теперь некуда, мы все успели, можем расслабиться. Переглянулись и пошли медленнее. Роман сжал мою руку под бинтами, я поймала его взгляд, он улыбнулся:
— Ты довольна?
Я прикрыла глаза, медленно глубоко вдыхая морской воздух, пахнущий ночью и весельем, улыбнулась и решительно кивнула:
— Да.
— Ну слава богу. Что дальше? Сколько нам теперь так ходить?
— До утра, — я осмотрела фиолетово-синее небо с розовеющим краем, поправилась: — Нам надо с этим поспать, часов десять, может, больше. Плод Души пустит корни в наши руки, это не больно. У него внутри выделяется такая штука, которая изменяет структуру… у вас есть такое понятие — "гены"? Вот их, короче. И еще одну штуку, которая влияет на ауру… Ты видел, как жрец обращался к святым струнам? Не знаю, почему он их макарошками назвал, странный жрец. — Ромка рассмеялся, я толкнула его: — Ну чего ты? Он все правильно сделал, я уже чувствую, что плод раскрывается. Мы проснемся уже слитыми.
Он кивнул, помолчал, посмотрел на свою свободную правую руку, усмехнулся с досадой:
— Кольца не надели, они на доме остались.
— Вернемся — наденем. Или это надо делать "официально"?
Он посмотрел на меня, заметил мою шутливую улыбку и сделал пафосное лицо:
— Конечно, официально! Оденемся прилично, Толян новую песню выучит, соседи беруши купят. Странно, кстати, что им не понравилось. По-моему, он отлично поет. Громковато, конечно, поэтому эльфам не заходило, но для эльфов даже я громко пою. А гномы, вроде, должны быть крепкими, у них самих песни орут дай боже. Примерно, как я. Да?
Я прикусила язык и медленно кивнула:
— Соловушка.
Он расцвел, заулыбался:
— Тебе понравилось, как мы с Толяном зажгли у вас там?
Я кивнула еще медленнее и улыбнулась еще шире:
— Звездочки мои.
— Вот и я говорю, хорошо спели. А то моя родня вечно из окон прыгает от моих песен. Я просто текст часто забываю, но какая разница? Если в мотив попадает, то и нормально. Да?
Моя улыбка выходила за грани эльфийских возможностей, лицо почти трещало: