Овраг я перемахнула прыжком, просто из любопытства проверить свои новые силы — получилось, я стала гораздо сильнее и ловчее, но топать как Ромка при этом не начала — идеально.
Добежав до лосиной поилки, я села на то место, откуда всегда наблюдала за животными, и почти в ту же секунду на меня набросился лохматый оборотень, свалил на землю и лизнул в лицо, игриво шепча:
— Опять нарушаем, ай-яй-яй!
Я обхватила его двумя руками, прижала к себе, он обернулся человеком и поцеловал меня по-нормальному, с досадой шепнул:
— Что с тобой сделали-то, жесть… Давай сниму, — провел рукой по моей шее, я смогла говорить и сказала:
— Спасибо. А браслет можешь?
— Браслет — нет, для него ключ нужен, — он обнял меня, посадил к себе на колени и обхватил покрепче, улыбнулся: — Но не переживай, твой батя снимет эту хрень своими руками максимум завтра, потому что если не снимет, тут будет страшное.
— Как ты это устроил?
— Родню созвал на семейный совет, они друзей подтянули. Это все — мои родственники, тут половина орды — Волковы, треть — Романенко, даже Владкин батя есть. И Бондаренков Марка с полсотни, мало, ну чем смог, он обещал попозже подтянуть еще.
— С ума сойти, — я обнимала его, пытаясь в это поверить, он рассмеялся, заглянул мне в глаза:
— Ты ж Волкова, Юлька. Вот эта вся орда за тебя горой встанет. Твой батя сдастся очень скоро, потому что сюда еще Кузнецовы и Соломатины едут, тут вообще Сильвин-тэра не видно будет за ними. Мы когда уходить будем, еще десяток девок увезем, так всегда происходит, так что твой батя платит чужими дочками за каждый час удержания своей, ему это не на пользу в плане репутации. Так что ты ему скажи, когда вернешься, пусть завтра утром сватов приглашает и по-человечески угощает, а то я вообще Колесниковых позову, тут через неделю чисто поле будет, и обломки былой славы.
Я смеялась, закрывая лицо руками, с обожанием смотрела на Ромку:
— У вас там все такие психи?
— Да ну, мы мирные, — он сделал невинные глазки, стал гладить мою руку, — мы же даже без оружия, просто покушать пришли, песни попеть. Но если твой батя промедлит, то Соломатины привезут баян, и тут уже все, хана вашим эльфам. Так бате и передай. Скажи — едут, с баяном, по дороге уже накатили. В нашем селе эта ситуация называется "все, ховайся в кукурузу". Знаешь, что значит?
Я рассмеялась, куснула его за ухо и шепнула:
— Я знаю твой язык, и три диалекта, мне двести лет.
— Какая у меня умная жена, а? Какой же я, чертяка, везучий, — он опять свалил меня на траву, стал целовать и щекотать, кусать за бока, я хохотала и пищала на весь дикий лес, пока не запросила пощады. Он лег рядом со мной, отдышался и задумчиво сказал, посмотрев на часы:
— Твои джинсы можно будет вернуть в магазин послезавтра — крайний срок. — Я посмотрела на него с сомнением в его адекватности, он фыркнул и развел руками: — Странная тема для этого момента, я понимаю. Но там столько бабла на помойку полетит, жалко. Они же на тебя теперь не налезут. Пойдем поменяем на твой новый размер, заодно покажем свои кольца и татухи всем самым болтливым продавщицам Верхнего.
— Отличный план, — рассмеялась я, он замер и хлопнул себя по лбу:
— Черт, опять кольца забыл! Ладно, потом. Ты есть не хочешь? Что-то мне кажется, что ты голодная.
— Хочу.
— Пойдем к нашим, там всего полно. Познакомлю тебя с друзьями, будущими преподами моей академии.
— Как я выгляжу? — я встала, осмотрела Ромкину футболку и шорты, свои волосы с застрявшими травинками, грязные туфли. Ромка осмотрел меня с головы до ног своим безумным голодным взглядом и прошептал:
— Божественно, Юленька, бо-жест-венно!
Домой я вернулась на рассвете, Ромка проводил меня до окна и научил акробатическому прыжку через лося, у меня не сразу получилось, и ему пришлось меня несколько раз ловить. Но когда получилось, мне опять казалось, что я летаю — разбег, прыжок на лосиный круп, толчок и еще один прыжок — и я допрыгивала до окна второго этажа, это оказалось легко и весело. Правда, мы в процессе стекло разбили, и прибежавшему на звон папе все втроем принесли извинения.
Папа втащил меня внутрь, выглянул за окно, оттуда донеслось лосиное:
— Добрый вечер.
И Ромкино:
— Тесть! Привет.
Папу перекосило, я не могла справиться со смехом. Папа хотел мне что-то сказать, но внизу раздался голос одного нашего друга семьи, и папа быстро вышел из моей комнаты. Я выглянула за окно, попрощалась с Ромкой и лосиком, и пошла скорее подслушивать.
Внизу был папа, мама и мамин дядя, он служил в администрации Альянса и бывал у нас редко, его голос звучал взволнованно и виновато: