Размышления прерывает звонок в дверь. Открываю. Передо мной - рыжеволосый субъект лет пятидесяти. Чуть полноватый, в смешных клетчатых брюках и длинном зелёном пиджаке, переминается на пороге с ноги на ногу. Под мышкой - папка с торчащими из неё документами. Веснушчатое лицо с редкими бакенбардами чем-то напоминает персонажа детской книжки. Вот только не помню, какого.
- Здравствуйте, Алиса Витальевна, - говорит он. - Корнелий Петрович Ясеневский. Владелец этого дома.
- Алиса Витальевна Корниевская, - отвечаю. - Простите, я сегодня не в лучшей форме и видимо...
Не знаю, что и соврать насчёт собственной внезапной отключки и полного отсутствия каких-либо воспоминаний о нашей встрече. Но Ясеневский улыбается и вполне доброжелательно кивает:
- Еунотхиа менелика, - произносит он малопонятную мне фразу. - Средство мгновенного действия.
Значит, всё же подсыпали мне отраву. Вот только зачем? Сосредоточенно гляжу на собеседника, пытаясь пресечь очередную подобную выходку.
- Значит, это вы... Зачем?
- Я вам сказал. Дом не продаётся.
- Но три дня назад... - пытаюсь напомнить ему про разговор с шефом.
- Нам нужны были вы. И вы приехали. Теперь нам надо поговорить.
Взор застилает сероватая пелена. Под пиджаком ершатся холодные мурашки. В груди леденеет. Сердце, на мгновение остановившись, кубарем летит вниз. Ноги слабеют в коленях.
Прислонившись к дверному косяку, вытаскиваю мобильник и кладу палец на клавишу вызова. Если что, позвоню шефу. Похоже, я попала. Но что им надо? Банковские карты, счета, драгоценности? Ясеневский смущённо лыбится мне в лицо.
- Не бойтесь, лаиенна. Разве я похож на бандита?
Нет, на бандита он не похож. Выглядит вполне мирно. Смешной, неуклюжий толстяк в заношенном клетчатом костюме. А ещё сыплет странными словечками. Но ощущение опасности не проходит.
- Как вы назвали меня?
- На моём языке это значит госпожа.
Пытаюсь собраться. Слежу за его руками. Пухлые розоватые пальцы вертят в руках вторую копию ключа на малахитовом круглом брелоке с какой-то надписью. Золочёные буквы на брелоке точно такие же, как на моём медальоне и каминной шкатулке. Оружия при себе, похоже, нет. Единоборствами вряд ли владеет. Пытаюсь перетянуть на себя инициативу.
- Давайте пройдём в комнату. Поговорим, может ещё передумаете.
Помявшись на пороге, Ясеневский почтительно склоняется в полупоклоне и пропускает меня вперёд.
- Прошу вас, лаиенна.
- И ещё, - говорю более жёстко. - Давайте говорить на моём языке. Потому что исходом нашего разговора должно стать вполне конкретное решение. Либо вы исполняете данное вами слово и подписываете договор, либо ведёте себя как человек, нарушающий собственные обещания.
Усаживаемся в гостиной. Выкладываю на стол экземпляры неподписанного Ясеневским договора.
- Мне хотелось бы знать, почему всё-таки вы передумали?
- Я уже сказал вам, лаиенна. Я не собирался продавать дом. Мне надо было поговорить с вами об очень важном деле. У меня к вам предложение.
- Какое?
- Не сочтите меня сумасшедшим, но...
Мутно-голубые глаза косят в сторону камина.
- Нас могут подслушать, лаиенна.
Точно псих! Вот уж угораздило с таким связаться. Но уж слишком хорош дом. Мы с шефом даже с дизайнером обсудили перепланировку. Получалось просто классно.
- Где же нам поговорить? А то скоро сюда прибудет мой начальник, и вам придётся поговорить с ним.
Ясеневский откидывается на спинку кресла и загадочно улыбается, призакрыв глаза. Будто всматривается куда-то вдаль.
- Хорошо, лиенна, - неожиданно кивает. - Не буду создавать вам проблемы. Я подпишу ваш договор. Но заверение у нотариуса будет только после приезда вашего шефа. Я подожду его во дворе.
Облегчённо вздыхаю и передаю ему три экземпляра и «паркер». Пробормотав что-то себе под нос, Ясеневский выводит какие-то каракули и суёт мне бумаги обратно. Ну вот и всё. Звоню шефу.
Глава 2. Кольцо и меч
В узкое окошко таверны с трудом проникал свет. За накрытыми засаленными скатертями столами шумела разномастная публика, большей частью из городской бедноты. У стойки хозяйничал тощий молодой полурослик в коричневой рубахе и повязанном поверх неё зелёном фартуке. Споро орудуя до краёв наполненными кувшинами, он то и дело выкрикивал что-то тоном сорвавшего голос петуха, изо всех сил пытаясь перекричать стоящий вокруг гомон. Между столами юрко сновали полноватые низкорослые разносчицы, кряжистое телосложение которых заставляло предполагать наличие среди их предков хотя бы одного представителя подгорной расы. Все веселились в предвкушении грядущего праздника. Потоки хмельного майра лились в кубки, согревая уставшие от забот сердца, и никто не обращал внимание на одиноко сидевшего в глубине зала господина. По одежде его можно было принять за эльфа или человеческого мага. Высокий, одетый в отделанный серебряными нитями чёрный колет, под которым явственно угадывалось мускулистое, привыкшее к битве тело. Из-под колета мягкими волнами ниспадала тонкая бежевая туника. Широкая инкрустированная голубыми камнями перевязь казалась слишком скромной для эльфа и чересчур изысканной для человека. Черты лица его казались слишком обыкновенными и невзрачными для представителя древнего народа, и лишь длинные, до плеч, волосы цвета свежевыпавшего снега да светло-голубые прозрачные глаза изобличали возможную принадлежность к высшей расе. Облокотившись на спинку стула, он рассеянно глядел на горячо спорящих гномов, заливающих в себя очередную пинту горького лийна, на непристойно галдящую компанию подростков-полуросликов, на скользящих в проходах одинаковых, словно родные сёстры, разносчиц.