Эльф прикрылся мечом — в той мере, в какой повиновались ему мускулы. Удар орочьего клинка пришёлся на рукоять, отсёк Кави два пальца и глубоко задел третий.
Cтиснув зубы от боли, эльф перекинул липкую рукоять меча в левую ладонь. Орк стоял перед ним на коленях, выронив меч и зажимая руками распоротый пах. Красная горячая жижа хлестала на землю. Кави неловко замахнулся и, уже из чистой солдатской добросовестности завершая работу, ударил ровно по темечку. Стеклянные зубья глубоко застряли в черепе — меч вывернуло из обессиленно дрожащей руки.
Он мягко опустился на землю.
Вот теперь — всё.
Прости, Варта — я не успел всполошить твоих воинов о приходе орды.
Прости, капитан... видишь? я совсем взрослый.
Звёзды и факелы кружились над ним в упоительном беззлобном хороводе. Капитан рассказывал, что рисунок созвездий в Вишве совершенно отличен от привычного ему... да, теперь это было ясно и эльфу.
Младший. Теперь ты один.
Железная личина вплыла в круг света и заслонила небо. Кави улыбнулся ей, как доброму знакомцу.
Дурта — прости, что звал тебя Дуртой.
Искалеченная ладонь судорожно вцепилась в траву.
Пальцы... вряд ли кто-нито озаботится их подобрать. Они останутся здесь, втоптанные во влажную землю, прорастут высокими стройными друпадами, дадут плоды — мириады маленьких смеющихся Кави...
Севати...
- Ритам! - прошептал он в железное лицо.
Его грубо перевернули, проволокли по грязи, принялись вязать руки. Тяжёлая нога наступила эльфу на голову, ухо оказалось плотно прижатым к земле.
Он втянул разбитыми ноздрями запах сырой крови и беззвучно засмеялся: земля сотрясалась под каменными подковами боевых коней. Кавалерия шла споро, в боевом порядке - и приближалась со стороны Нагары.
Первые десятки имперской конницы вывернули с дороги. Могучие боевые кони, яростно храпя и отбрасывая копытами комья земли, набирали ход. Расстояние от опушки было совсем не велико, но невозможность взять образцовый разгон с лихвой компенсировалась узостью площади перед гробницами.
В этот раз человеческие маги вчистую переиграли увлечённых созерцанием бесконечного поединка шаманов: нападение оказалось замеченным не более как за пару минут, иначе говоря — совершенно внезапным. Не все орки успели даже и подняться в сёдла, тем паче — собрать встречный строй. Главарь орков ревел на своих лейтенантов; лейтенанты надсаживали глотки, пытаясь организовать оборону. Пехоты в ордынском авангарде, разумеется, не оказалось вовсе; наскоро выставленные копейные заслоны выглядели откровенно жалко.
Имперский ударный строй выходил на конечную прямую, выгибался хищным полукругом, стремительно покрывал последние алпаки расстояния. Всадники трёх передних десяток, - дюжие, рослые, опытные солдаты, поголовно в стальных доспехах, - пригибались к сёдлам, баюкая тяжёлые таранные копья в сдвоенных ременных петлях.
В последний миг пред столкновением воздух словно застыл. Звуки угасли — исступлённые орочьи вопли сделались неслышны, как будто воины разевали клыкастые рты лишь потому, что им не хватало дыхания. Причудливые факельные тени замерли; даже ветер иссяк.
Стылая тишина продлилась самое краткое мгновение.
Тяжёлая конница империи вошла в соприкосновение с первым заслоном орков.
Металл копий не находил преграды в дощатых орочьих доспехах, рвал зелёную кожу, сминал плоть, крушил кости. Отчаянно визжали поднимаемые в воздух воины заслона. Зеленокожие дрогнули, ломая строй и растекаясь в стороны.
Прочные, - в запястье толщиной, - таранные копья щепились, как лучины. Редкие встречные стрелы находили всадников, дырявили броню. Люди вылетали из сёдел, пропадая под копытами зашоренных коней, но это ничего не меняло — оркам приходилось многажды хуже.
Жестоким ударом атакующие смели первый заслон. Теряя скорость, опрокинули второй. Завязли в третьем, совсем уж, впрочем, жидком.
Вторым составом прошла мечная кавалерия. В бешеном темпе прижимаясь к флангам, всадники посекли множество орков, пытавшихся укрыться в проходах между курганами. Затем мечники покрыли остаток расстояния до кавалерии первого состава и ввязались в жестокую рубку, окончательно ломая сопротивление заслона.
Отхлынувшие к дальним гробницам орки, понукаемые железнолицым главарём, всё-таки успели организовать копейный строй и теперь набирали скорость для, - пусть не встречного, - ответного удара.
Человеческая конница, однако, на сей раз боя не приняла, расступаясь к курганам. Орки на всём ходу прошли мало не половину площади — для того лишь, чтоб оказаться под ливнем стрел. Подоспевшие лучники Варты, - вперемешку армейские и гвардейцы, - били часто и наверное. Опустошив тулы, стрелки немедля рассыпались по опушке, где всадники уже не могли бы до них дотянуться.
Поредевшая, ещё более упавшая духом конница орков преодолела последние алпаки площади. Путь сей вёл к Нагаре, но нечего было и думать о продолжении скачки — лесная дорога оказалась напрочь перекрыта стволами поваленных деревьев. С импровизированной баррикады снова посыпались стрелы, но отнюдь не это обстоятельство послужило причиной для очередного жестокого расстройства: со стороны площади уверенно приближалась грозная кавалерия Варты. Резня у гробниц утратила принципиальную остроту, и теперь основные силы были брошены на добивание орков конных — всё ещё способных на прорыв.
Люди успели устать, измахаться — но кровь зовёт кровь, первая решительная победа призывает следующую. Изломанный орочий строй превратился в толпу; теперь степь не могла уж оказать существенного сопротивления империи.
Зеленокожих кололи пиками, рубили в сёдлах, сбивали с коней стрелами и цепами, стягивали наземь баграми — и там, на священной земле Варты, топтали копытами и ногами, глушили палицами, резали костяными ножами; убивали, убивали, убивали — как только и должно поступать с орками. Как от веку заведено в такой войне, пленников брали неохотно; да, правду молвить, и сами степняки, меряя по собственной мерке, предпочитали биться до конца.
Многие из орков, - особенно пешие на площади, на время выведенные из-под удара, - стремились уйти в лес. Но и там находили их стрелы: малые группы городских эльфов успели рассеяться по округе во время основного боя и теперь выслеживали беглецов. О да, городская жизнь постепенно притупляет и остроту ночного зрения, и навык обращения с луком — однако ж и того, и другого вполне хватало для действенной стрельбы по непривычным к лесу оркам в зябкой предутренней тьме.
Впрочем, уйти удалось тако же многим.
Возможно, железнолицему следовало поставить сильнейших воинов не в первый, но в третий заслон.
Возможно, авангарду следовало, не принимая боя, загасить факелы, крупными группами разойтись по редколесью, дождаться рассвета и подхода основных сил... возможно.
Более чем разумно предположить, что оркам и вовсе не следовало приходить в Варту; хотя дальнейшие события показали, что не прийти они не могли.
Так или иначе, этот бой империя выиграла бесспорно. Авангард орков оказался разгромлен наголову.
Железнолицего главаря настигли у ближней ирины и, захлестнув арканом, выдёрнули из седла. Он грянулся оземь, попытался было вскочить на ноги — но старый, опытный лейтенант Первого легиона задавил степняка своим конём. Орка схватили, сдёрнули шлем, заломили руки. Он дёрнулся раз, другой, изогнулся всем своим сытым надменным телом, цапнул быструю солдатскую руку мыльным ртом. Рука отдёрнулась, орка принялись топтать ногами, выколачивая клыки, суставы и пенную юшку — вместе с остатками силы, спеси и воли к сопротивлению.