Он надавил эльфу на плечо, не давая тому вскочить на ноги.
- Отставить. Ты, Лёха, хоть и в новом костюме, и вообще парень отличный... Поправляйся, ладно? Я тобой действительно горжусь, но на текущий момент — отвоевался ты. Поправляйся давай.
Не слушая слабых возражений Кави, товарищи покинули шатёр. Содара ещё задержался, настрого приказав айболитам героического эльфа с поводка не спускать.
Капитан сидел на изрубленном пеньке, оставшемся от привратного шеста, и задумчиво пинал каблуком втоптанный в грязь колокольчик. Содара молча остановился рядом.
- Так как? - спросил капитан.
Вместо ответа Лорд-Хранитель только пожал плечами.
- Тогда работаем по основному варианту, - резюмировал Немец. - Разворачиваемся здесь, стругаем духа — там видно будет.
Дух спёкся практически сразу — на втором пальце. Похоже, доканала его даже не боль, а безразличная готовность капитана продолжать эту размеренную шинковку до упора. Норматив полевого допроса — пятнадцать минут; ещё полчаса Немец потратил на изучение орочьей физиологии — суставы, основные артерии, болевые точки. Принципиальных отличий от человека обнаружить не удалось. Ну клыки, ну шкура... кстати, кожа у орка оказалась действительно на редкость прочная, вот только не зелёная, а серая. Харкотно-долларовый оттенок придавала ей щетина: густая растительность покрывала почти всё тело пленника и, очевидно, призвана была служить чем-то вроде естественного камуфляжа — местная степь, по слухам, отличалась высокой и свежей травой.
- Не журысь, хлорофиллушка, - добродушно сказал капитан, оттирая нож обрывками плахты, - до свадьбы... мда. Хотя как знать.
- Моё имя Урмика, - в очередной раз напомнил орк, изо всех сил сохраняя хотя бы видимость достоинства. - Я младший сын Ангъула, вождя руки Паани, Вождя Вождей, Попирателя...
- "Попирателя"? - перебил Немец. - Много попёр-то?
- Шестая часть Степи, - важно заявил Урмика.
Капитан аж присвистнул:
- Папочку-то твоего, кстати, не Чубайсом кличут?
- Его имя - Ангъул, - заново принялся вещать орк, - вождь руки Паани, Вождь Вождей, Попиратель...
Не очень умный орк, с усмешкой подумал Немец. А вслух сказал:
- В общем, знатно попёр, одобряю. А я вот тоже бывший император, веришь? Одной шестой мира владел.
- Бывший? - жадно спросил сын попирателя.
Но и не дурак, подумал Немец, далеко не. И ведь как быстро отошёл от боли, а?
- Моя империя была разрушена. Чёрным колдуном, с кровавым пятном на черепе и опарышами внутри. Теперь мои города зарастают сорной травой, а народ мой распался на множество враждующих меж собой племён — примерно как у вас в степи.
- В Степи, - машинально поправил впечатлённый былинной интонацией орк, и капитан задумался: с чего бы это ему самому удаётся понимать такие тонкости, как регистр букв - в устной-то речи.
- В Степи, - переглядываясь с Содарой, повторил он на пробу - и отметил согласный кивок пленного.
- А как же Чёрный Колдун одолел твои громовые стрелы? Ведь ты один поразил три полных ладони воинов, прежде чем...
Орк замялся. Вряд ли он боялся разозлить капитана упоминанием о гибели. Скорее, просто не знал, как эту гибель, - и последующее воскрешение, - обозвать.
- А что стрелы, - сказал Немец, придирчиво осматривая лезвие, - стрелы... стрелы-стрелы-стрелы... Вот граната — это да. Если бы тогда Кави успел усики разогнуть...
Он с великим почтением снял с пояса "лимонку". Игнорируя обеспокоенные взгляды Содары, продемонстрировал орку усики, которые надлежало разогнуть. Так же благоговейно вернул гранату на пояс. Урмика, затаив дыхание, впитывал вражескую мудрость. Про искромсанную ладонь парень явно и думать забыл.
- А ты думаешь — почему Кави так сражался? - пафосно вопросил Немец. - Граната — оружие величайших воинов. Надо только успеть усики разогнуть.
- Эльф... - сказал Урмика, очевидно, что-то там себе прозревая.
- Эльф, эльф, - ответил капитан голосом мультяшного волка. - И у нас таких бойцов — каждый первый. Кто с гранатами, кто так. Спрашивается: чего вы на Варту-то полезли?
- Испокон, - объяснил орк. - Таково наше умонастроение.
Нет, всё-таки дурак, подумал Немец. А вслух сказал:
- Правильно. Менталитет.
- Что?
- Менталитет, - повторил капитан, отбрасывая остатки плахты. - Это когда всякие маленькие, но гордые работать не хотят. Ты, кстати, в курсе, что у тебя блохи?
- Это конские, - с неохотой пояснил Урмика, - суры благословили ими всадников Степи, дабы знаменовать...
- Смотри-ка, Высочество, - восхитился Немец. - Оказывается, суры благословили! Вот это он и есть — менталитет. А ты, Высочество, моешься каждый день, всё полезное с себя смываешь. Как степь завоюем — не вздумай этим благословлённым бани строить: оккупантами станут звать.
- Мы моемся, - угрюмо сообщил орк.
- Горжусь вами. Ты, гляжу, оклемался? Ваше Высочество — приступайте. Там ещё восемь пальцев осталось.
- И всё же, капитан: откуда ты настолько чисто владеешь оргну? Я изучал наречие орков с четырёхлетнего возраста и занимался с лучшими...
- Я по-русски говорил, - ответил Немец, промокая залысины рукавом. Даже временная пыточная требовала создания особенной атмосферы: духота, сумрак, доброжелательное внимание палачей... - Я всё время говорю только по-русски.
- Но как же...
- Если чего-то нельзя высказать по-русски, то и высказывать незачем.
Немец рассчитывал хотя бы некоторое время понаслаждаться замешательством Содары, но тот довольно быстро пришёл в себя.
- Пагди! - сообразил принц.
- Он самый, - согласился капитан. - Теперь задумайся вот о чём: впервые с орками я встретился уже тогда, когда Пагди был утрачен. Более того - утрачен в другом мире.
На этот раз принца проняло куда глубже, но пробуксовывать слишком долго капитан ему не позволил.
- А кстати, - сказал он, аккуратно обходя наскоро отрытую противокавалерийскую яму. Армия спешно укреплялась на позиции. - Ты ведь наверняка стихи пишешь?
Содара слегка порозовел. От его стандартной гневной багровости оттенок отличался в заметно более приятную сторону.
- Я... я давно вышел из возраста бессмысленного щелкопёрства, - поведал он капитану, высокомерно вздёргивая подбородок.
- Правильно, - сказал Немец, - а ты из раннего что-нибудь почитай. Чтоб прекрасный принц — да не рифмачил?.. Спой, Высочество, не стыдись.
- Ну, - сказал прекрасный принц, - разве что из раннего.
Он подождал, пока спутники минуют очередной гвардейский пост, - обменялись салютами, - откашлялся и глуховатым, особым "поэтическим" голосом принялся декламировать:
Прелестных ветрениц пленительная свежесть
Не разбудит меня от скуки безмятежной.
Отраден мне мечтательный покой
В объятьях маричиасаны золотой.
Власов листва и тонкий стан девичий...
Капитан слушал. Большим знатоком поэзии он себя не считал, но темп, рифмы, прочая атрибутика — в общем, всё в переводе звучало практически идеально; встречавшиеся шероховатости относились, по всей видимости, к заслугам исключительно оригинала.
Спутники направлялись к той самой, памятной гробнице - Адинама Первого. Содара полушёпотом витийствовал, Немец рассеянно внимал. Армия лихорадочно таскала брёвна и рыла канавы. У ручья отмывался какой-то невезучий эльф, спросонья выпавший из друпады.