Тощий гоблин с ядовито-зеленым отливом кожи и горбатым носом, облаченный в кожаный кафтан, мешковатые штаны и низкие сапоги с засохшей грязью на подошвах (по каким злачным дорогам носило этого неприятного гостя, эльфам даже знать было омерзительно) вальяжно ввалился в эльфийский покой. За его спиной колыхался плащ землистого цвета. На поясе темнела тяжелая дубина с железным наконечником в острых иглах. Крючковатые пальцы, похожие на корни волшебной мандрагоры лежали на массивной рукояти короткого широкого меча в потертых ножнах, перетянутых грубыми ремешками.
— Вы позвали, я явился, — Охотник обнажил гнилые зубы и отвесил нижайший поклон. Блеснувшая лысина бросила на стену пятнышко белого света.
Король указал на дверь:
— Господа, совет окончен. Продолжим завтра.
Шерлы поднимались, с почтением кланялись Его Величеству и покидали зал.
Охотник, облокотившись о бортик камина, наблюдал за церемониалом сумеречного народа и похрюкивал, оттопыривая верхнюю губу. Все эти смиренные поклоны и касания руками правого предплечья до слез веселили зеленокожего наемника из Харисумма. Когда за последним шерлом закрылась роскошная дверь, он расхрюкался в голос, разбрызгивая слюну.
Брегон закатил глаза от омерзения. Темные эльфы страсть, как ненавидели черных и зеленых гоблинов, и считали ниже своего высокородного достоинства нисходить до грязных вонючих уродцев, а уж о том, чтобы вести с ними дела и речи быть не могло. Но изредка эльфы подземелья все же поступались гордостью и прибегали к услугам низшей неполноценной расы, как они брезгливо любили выражаться. Именно безвыходное положение темноэльфийского владыки и вынудило призвать гоблина их Харисумма. Он был охотником за головами, и охотником — хоть куда.
— Чем я могу быть полезен Вашему Величеству? — Пробасил гоблин, отхрюкавшись и утерев слезы и прочие липкие выделения.
— Ты должен кое-кого найти. — Точно рабу бросил Брегон.
— Кого?
— На ее поиски я отослал лучших воинов. Самых лучших, — многозначительно выделил Брегон, — но…
— Но вы им не доверяете? — Закончил Охотник и сморкнулся в рукав.
— Не твое дело, — с отвращением процедил король. — Если выполнишь задание — получишь квинтал [50, 802 кг] золота.
Зеленый гоблин зыркнул из-под тяжелых, нависших, как птичьи гнезда бровей — предложенная королем плата воистину являлась королевской. Интересно, кто же так сильно ему насолил?
Охотник расплылся в гнусненькой (какую только можно представить) улыбочке, и в этот момент дворец содрогнулся — со стен посыпалась драгоценная облицовка, с потолка посеяло серебристым напылением, с улиц донеслись рваные крики, звон цепей и глухой топот гигантских лап. Брегон вскочил с трона и бросился к окну.
— Ничего страшного, Ваше Величество, — гортанно объяснил гоблин. — Просто мои малыши проголодались. Мы вышли из Элейска неделю назад.
— Их накормят, — пообещал Брегон и развернулся. — А теперь поговорим о деле.
— Кто на этот раз перешел вам дорогу? — Гоблин окинул взглядом роскошное убранство Зала Аудиенций.
— Белый Лебедь.
— А, эта чертовка, — понимающе захрюкал Охотник. Он закинул голову к потолку, поковырялся в зубах, сплюнул вонючую жижу на сияющий светом пол и чуть тише переспросил: — Квинтал золота, говорите? Идет.
Вынув из кармана малахитовое ожерелье, сорванное с груди Белого Лебедя, Брегон швырнул переливчатые темно-зеленые камни харисуммцу.
— Это поможет тебе. Найди и приведи ее живой.
Гоблин жадно обнюхал ожерелье и по темноэльфийской традиции припал на колени:
— Слушаюсь и повинуюсь.
Перед самым уходом любопытство Охотника все же взяло верх.
— Ваше Величество, а зачем девица нужна вам живой? Она убила вашего отца. Не проще ли преподнести ее голову на серебряном блюде? Чисто и красиво.
— Не проще, — зловеще улыбнулся Брегон. — Лебедь нужна мне живой. — И поняв, что харисуммец не отстанет, рассмеялся, — все то тебе, рвань зеленая, надо знать.
— А, то.
— Ладно. Она может вывести меня на одного светлого эльфа.
Загадки, с которым говорил Брегон, раздражали Охотника — брови на кожистом лбу вопросительно поползли вверх.
— Лекс Грозовая Стрела. Он — моя цель.
Глава 8. Горный приют
Будь внимателен к гостю — пусть он твой враг.
Даже лесорубу с топором дерево не отказывает в тени
(Индийская мудрость)
В могучую стену, сложенную из огромных гранитных камней, ветер швырнул пригоршню колючего снега и злобно расхохотался. Пламя факела горестно затрепеталось и рухнуло на бок. Остин Орлиный Глаз покосился на хлипкий, дрожащий огонь, сплюнул ледяное месиво, набившееся в рот, и поплотнее запахнул полы широкого шерстяного плаща. Стоящий рядом огр сердито погрозил кулаком в темноту: